Народная история США

Зинн Говард

Механизм контроля был внушительным. Чужаки обязаны были предъявлять паспорта или сертификаты, доказывавшие, что они свободные люди. Соглашения между колониями предусматривали экстрадицию беглых кабальных слуг, что стало основой для внесения в Конституцию США положения о том, что лицо, «содержащееся в услужении или на работе в одном штате… и бежавшее в другой штат… должно быть выдано» [19] .

Иногда сервенты бастовали. Один хозяин из Мэриленда в 1663 г. подал жалобу в провинциальный суд, заявив, что его слуги «категорически отказываются выходить и делать повседневную работу». Последние ответили, что их кормят только «бобами с хлебом» и потому они «так слабы, что не способны выполнять работу, которую он нам поручает». По приговору суда сервенты получили по 30 ударов плетью.

19

Речь

идет о Разделе 2 Статьи IV, который гласит: «Ни одно лицо, содержащееся в услужении или на работе в одном штате по законам оного и бежавшее в другой штат, не освобождается в силу какого-либо закона или постановления последнего от услужения или работы, а должно быть выдано по заявлению той стороны, которая имеет право на таковое услужение или работу».

Более половины поселенцев, прибывших к североамериканским берегам в колониальный период, появились там в качестве законтрактованных слуг. Если в XVII в. это были в большинстве своем англичане, то в XVIII столетии — ирландцы и немцы. По мере того как они совершали побег или заканчивался срок их контракта, этих людей все в большей степени заменяли рабы, но даже в 1755 г. белые сервенты составляли десятую часть населения Мэриленда.

Что происходило с этими последними, когда они обретали свободу? Есть бодрые свидетельства того, как бывшие сервенты становились процветающими гражданами — землевладельцами и важными персонами. Но Э. Смит, который тщательно изучал этот вопрос, приходит к выводу, что колониальное общество «не было демократическим и уж точно не было эгалитарным; в нем господствовали люди, у которых было достаточно средств, чтобы заставить других работать на себя». И «не многие из них были потомками законтрактованных слуг, и практически никто не принадлежал к этому классу сам».

После того как мы сумеем пробраться сквозь презрение, которое Смит испытывает к сервентам, считая их «грязными и ленивыми, грубыми и невежественными, распутными и часто нарушающими закон мужчинами и женщинами», которые «воровали и бродяжничали, имели незаконнорожденных детей и растлевали общество отвратительными болезнями», мы узнаем, что «примерно каждый десятый был разумным и основательным человеком, который, если бы ему повезло пережить свой "срок выдержки" и отработать до конца по договору, взял бы себе землю и добился достойной жизни». Возможно, еще один из каждых десяти стал бы ремесленником или надсмотрщиком. Остальные 80 %, которые «точно были… ленивыми, безнадежными и загубленными личностями», либо «умерли во время действия договора, вернулись в Англию после его окончания, либо стали "белыми бедняками"».

Вывод Смита подтверждается более поздним исследованием жизни сервентов в Мэриленде XVII в., по данным которого первые группы этих людей стали землевладельцами и играли определенную роль в политической жизни колонии, но ко второй половине столетия более половины кабальных слуг — даже после десяти лет жизни на свободе — оставались безземельными. Сервенты становились арендаторами и являлись источником дешевой рабочей силы для крупных плантаторов как во время действия договора, так и после его окончания.

Очевидно, что классовые противоречия в колониальный период усиливались, различия между богатыми и бедными становились все более резкими. К 1700 г. в Виргинии насчитывалось 50 богатых семейств, обладавших состоянием, эквивалентным 50 тыс. ф. ст. (по тем временам огромная сумма), живших за счет труда чернокожих рабов и белых сервентов, владевших плантациями; представители этих семейств заседали в губернаторском совете и занимали должности местных мировых судьей. В Мэриленде поселенцами правил владелец колонии, чье право тотального контроля над ней было даровано английским королем [20] . В 1650–1689 гг. против лорда-собственника пять раз поднимались восстания.

20

В 1632 г. Карл I пожаловал Сесилю Калверту, второму лорду Балтимору, хартию на владение еще не заселенной белыми северной части Виргинии. Колония получила название по имени жены британского короля.

Фундаментальные законы Северной и Южной Каролины были написаны в 60-е годах XVII в. Джоном Локком, которого часто считают философским предтечей отцов-основателей и американской

системы. В локковском документе устанавливался аристократический режим правления феодального типа, при котором восьмерым баронам принадлежало 40 % земель колонии, а один из них мог занимать пост губернатора. Когда после бунта, связанного с распределением земель, британская корона взяла под свой прямой контроль Северную Каролину, богатые земельные спекулянты присвоили себе свыше полумиллиона акров, монополизировав прилегающие к побережью пригодные для сельского хозяйства угодья. Бедняки, страдавшие от безземелья, скваттерскими способами вели хозяйство на небольших участках и весь дореволюционный период боролись против попыток землевладельцев взимать с них ренту.

Исследование положения в колониальных городах «Города в глуши», проведенное К. Брайденбо, также выявляет ясно очерченную классовую систему:

Первые бостонские лидеры были господами с весьма внушительным состоянием, которые при поддержке духовенства настойчиво стремились сохранить в Америке социальные установки метрополии. Обладая средствами контроля за ремеслом и коммерцией, политически доминируя над населением посредством церкви и городского собрания, а также заключая между собой продуманные брачные союзы, члены этой небольшой олигархической группы закладывали основы аристократического класса в Бостоне XVII в.

Вскоре после основания колонии Массачусетской бухты, в 1630 г., губернатор Джон Уинтроп провозгласил философию правящих кругов: «… во все времена некоторые люди должны быть богатыми, некоторые — бедными, некоторые должны занимать высокое положение и иметь сан; остальные — находиться в более низком положении и зависимости».

Состоятельные купцы воздвигали особняки; лица «высшего сорта» путешествовали в каретах и паланкинах, носили напудренные парики, питались изысканной пищей, запивая ее мадерой, а художники писали их портреты. В законодательное собрание Массачусетса в 1678 г. поступила следующая петиция из городка Дирфилда: «Возможно, вам будет приятно узнать, что лучшие земли, лучшие почвы, наиболее удачно расположенные, лежат в центре города; что же до количества их, то около половины принадлежит восьми или девяти владельцам…»

К. Брайденбо обнаружил, что в Ньюпорте (Род-Айленд), как и в Бостоне, «городские собрания, при всей кажущейся демократичности, на деле год от года становились все более подконтрольны одной и той же группе купцов-аристократов, которые занимали большинство наиболее важных постов…». Современник описывал ньюпортских торговцев «… людьми в огненно-красном верхнем платье и камзолах с ярко-желтой тесьмой и бахромой. Хитрые квакеры, не рискуя носить такие наряды, но обожая пышное убранство, украшали столовым серебром свои буфеты».

Нью-йоркская аристократия была наиболее хвастливой. Брайденбо поведал об «оконных драпировках из камлота, покрытых черным лаком столиках, зеркалах в позолоченных рамах, спинетах и массивных часах с заводом на восемь дней… богато отделанной мебели, драгоценностях и посуде… В домах прислуживали чернокожие».

В колониальный период Нью-Йорк был подобен феодальному королевству. Голландцы создали систему огромных поместий вдоль реки Гудзон, которыми владели так называемые патроны. Землевладельцы-бароны полностью контролировали арендаторов, живших на их землях. В 1689 г. многие жалобы бедноты совпали с выступлением фермеров под предводительством Джекоба Лейслера [21] . Его повесили, а распределение огромных участков продолжилось. В бытность губернатором Бенджамина Флетчера три четверти земель в колонии Нью-Йорк было даровано примерно 30 персонам. Так, Флетчер подарил своему другу полмиллиона акров за номинальную ежегодную плату в 30 шиллингов. В начале XVIII в. при лорде Корнбери одной группе земельных спекулянтов передали площади размером в 2 млн акров.

21

Имеется в виду восстание 1689 г. под предводительством Дж. Лейслера в поддержку английской Славной революции, свергнувшей короля Якова II. Восставшим удалось захватить форт на острове Манхэттен, взять под контроль всю южную часть Нью-Йорка и поставить под угрозу нападения земли Канады. Из-за пассивности других колоний восстание было подавлено новым губернатором Нью-Йорка полковником Генри Слоутером, а обвиненный в предательстве Лейслер казнен в 1691 г.