Народная Русь

Коринфский Аполлон Аполлонович

Со Светлого праздника, с Велика-Дня, по старинному преданию, — о котором уже велась речь выше (см гл. XIX), — отверзаются двери райские, разрешающие узы адские: вплоть до самого Вознесенья Господня могут грешники, пребывающие в кромешном аду, видеться с праведниками, обитающими под сенью райских кущей.

«С Пасхи до Вознесенья — всему миру свиденье», — подтверждает народная молвь: «всему миру свиденье, — и дедам, и внукам, и раю, и мужикам!»

Сорок дней, — говорит народ, — ходят Спас по земле: с Воскресенья до Вознесенья. Потому-то, — добавляется в пояснение, — и земля так ярко зеленеет, такими благовониями райскими благоухает в это время. «К Вознесеньеву дню все цветы весенние зацветают — Христа-Батюшку в небесные сады потаенной молитвою провожают».

В канун Вознесения Господня, по старинной примете, и соловьи громче-звонче поют, чем во все остальное время. Знают словно и они, что это — последняя ночь пребывания воскресшего Христа-Спаса на миру православном.

По иным местностям она так и слывет в народе за «соловьиную». Грешно, по словам даже завзятых ловцов-соловьятников, соловья — птицу певчую — в это время подстерегать-ловить. Кто поймает — ни в чем тому целый год спорины не будет, вплоть до нового Вознесеньева дня, когда вознесутся на небо с Господом сил небесных

все обиды земные. Цветы духовитые на Вознесенье благоухают — по словам деревенских, приметливых к жизни природы людей — самыми пахучими ароматами. Вся земля крещеная насыщается в святой день прощания с Возносящимся Светом Правды райскими благоуханиями несказанными-нездешними, — словно с отверзающихся полей, небесных струится в это время на оплодотворенную майскими дождями грудь земную всякое благорастворение. Утром на Вознесенье плачет Мать-Сыра-Земля росой обильною по удаляющемся с нее госте-Христе. Эта, «Вознесенская», роса наделяется, по словам суеверной деревни, целебною силой великою. Потому-то и собирают ее опытные лекарки-знахарки с цветов на лугах поемных. «Если знать такое слово заветное да пошептать его над Вознесенской росою, да выпить болящему дать, — всякое лихо как рукой сымет!» — гласит знающая всякие слова простонародная мудрость.

В некоторых губерниях, в средней полосе Руси великой, на Вознесение — «водят колосок» по деревням, по селам. Этот старинный обряд-обычай мало-помалу уже начинает исчезать из крестьянского обихода, заслоняясь другими, более нового происхождения. В старину же о нем знали почти повсеместно — не понаслышке одной, как теперь. «Колосовождение», как свидетельствуют наши бытоведы, совершалось по особому порядку, неведомо кем установленному в незапамятные времена, затерявшиеся в глухих дебрях былого древнеславянского язычества, когда, быть может, знали еще наши отдаленнейшие предки-пращуры и Даждьбога, и Белбога, а не то что сыновей их — Велеса и Перуна. Раным-рано поутру собиралась-снаряжалась деревенская молодежь — девки, бабы-молодки и парни с новоженами; вместе с восходом солнечным шли все, ухватившись по-двое за руки, к околице. Здесь все становились в два ряда, лицом к лицу, и пять-таки брали друг друга за руки. Получался живой мост, вытягивавшийся в узкую ленту, пестревшую всеми цветами праздничных нарядов. По этому мосту соединенных рук пускали идти маленькую девочку с венком на голове, всю убранную лентами разноцветными да перевязями цветочными. Пройдет по рукам одной пары девочка, — забегает живое звено моста вперед и опять становится в очередь. Так и доходило все шествие до самого озимого поля. Девушки красные во все это время припевали, голосом выводили:

— «Лада, Лада! Ой, Лада! Ой, Лада!»

Дойдя до загонов, спускали маленькую «Ладу» наземь. Она должна была сорвать пучок зеленой ржи, готовящейся к этому времени выметывать колос. С сорванным пучком девочка бежала назад — к околице; все, сбившись в кучу, не догоняя беглянки, следовали за ней по пятам и пели-голосили стройным хором:

«Пошел колос на ниву, Пошел на зеленую, Пошел колос на ниву, На рожь, на пшеницу! Ой, Лада!» Уродися на-лето, Уродися, рожь, густа, Густа-колосиста, Умолотистая! Ой, Лада! Ходит колос по селу, Ходит от двора к двору, Со девицею, Со красавицею! Ой, Лада!»

Пройдя с песнею всю деревню, толпа расходилась, обрывая с девочки все ленты и цветы — на память о прошедшей весне. Разбрасываемые да дороге ржаные стебли подбирались молодыми парнями. Кому попадется с выметнувшимся колосом — тот не минует своей «судьбы», женится в осенний мясоед, — гласило подтверждавшееся житейским опытом поверье.

Во многих местах на деревенской-посольской Руси и теперь еще приходится слышать в народе сказание о том, что во время обедни на Вознесеньев день разверзается твердь небесная над каждой церковью. Благочестивым людям, доживающим последний год жизни, дано от Бога даже видеть, как из разверзшихся небес опускается к главному церковному яблоку лестница («та самая, которую видел во сне Иаков»). Сходят по ней ангелы и архангелы, и все силы небесные, становятся в два ряда по бокам лестницы и ожидают Христа. Как ударят в колокол к «Достойно», так и поднимается-возносится Спас-Батюшка с грешной, обновленной Его Пресветлым Воскресением земли. Немногим, по словам предания, дано видеть все эти чудеса, но есть и такие люди на свете. «Не будет провидцев-праведников — не стоять и свету белому!» — утверждает народное вещее слово. В честь праздника Вознесения пекутся по иным местам «лесенки» из ржаного теста. Лакомы до них ребята малые, но пекут их бабы не на одну ребячью утеху. Есть поверье, что, если вынести такие лесенки на ниву-полосу да поставить по одной на каждом углу загона, — так и рожь пойдет расти быстрее и вырастет выше роста человеческого. Только, по убеждению старых людей, надо все это делать с молитвою тайною да с опаскою от глаза лихого, с оглядкой от человека недоброго-завидущего, а то не выйдет никакого толку. Во многих местах существует обычай ходить на Вознесенье в гости по родным и знакомым. Это в старину называлось «ходить на перепутье», причем гости приносили хозяевам в подарок лесенки, испеченные из пшеничного теста на меду и с сахарным узорочьем. На старой Москве было в этот день веселое гулянье весеннее — по площадям, вокруг церквей.

С праздником Вознесения Господня связано у песнотворца-народа древнее сказание о каликах перехожих. Это сказание (стих духовный) до сих пор поется на деревенской Руси. Вот наиболее полный сказ его, занесенный в сокровищницу русского песенного слова:

«После Светлаго Христова Воскресенья, на шестой было на неделе, в четверг, у нас живет праздник Вознесенья: возносился Христос Бог на небеса со ангелами и со архангелами, с херувимами и серафимами, со всею силою со небесною. Расплачется нищая братия, расплакались бедные-убогие, слепые и хромые: Уж Ты, истинный Христос, Царь Небесный! Вознесешься Ты, Царь, на небесы со ангелами и со архангелами, с херувимами и серафимами, со всею силою со небесною, — на кого-то Ты нас оставляешь, на кого-то Ты нас покидаешь? Ино кто нас поить-кормить будет? Одевати станет, обува-ти, от темныя ночи охраняти? За что нам Мать Божию величати и Тебя, Христа Бога, прославляти? —

Проглаголет им Христос Царь небесный: — Не плачьте вы, нищая братия! Оставлю Я вам гору золотую, пропущу я вам реку медвяную, Я даю вам сады-винограды, оставляю вам яблони кудрявы, Я даю вить вам манну небесну. Умейте горою владати, промежду себя разделяти: будете вы сыты да пьяны, будете обуты и одеты, будете теплом да обогрены и от темныя ночи приукрыты! Тут возговорит Иван да Богословец: — Гой еси, ох, Господи, Ты Владыко! Позволь со Христом да слово молвить, не возьми мое слово в досаду! Не оставливай горы золотыя, не давай Ты реки медвяныя. Не оставливай садов-виноградов, не оставливай яблонь кудрявых, не давай им и манны небесной! Горы-то им буде не разделите, с рекой-то им буде не совладати, винограду-то им буде не ощ-шипати, манны-то им буде не пожрати! Зазнают гору князи и бояра, зазнают гору пастыри и власти, зазнают гору торговые гости, — наедут к ним сильные люди и найдут к ним немилостивыя власти, не дадут им этой горой владати, отымут у их купцы и бояра, вельможи, люди пребогатые, отоймут у их гору золотую, отоймут у их реку да медовую, отоймут у их сады да с виноградом, отоймут у их манну не-бесну: по себе они гору разделят, по князьям золотую разверстают, да нищую братью не допустят: много тут будет убийства, тут много будет кровопролитства, промежду собой уголоствия; да нечем будет нищим питатися, да нечем им будет приодетися и от темныя ночи приукрытися; помрут нищий голодною смертью и позябнут холодною зимою! Дай-ко ты, Христос, Царь небесный, дай-ко се им слово да Христовое: пойдут нищие по миру ходити, Тебя будут поминати, Тебя будут величати, Твое имя святое возносити. А православные станут милостыню подавати! Ино кто есть верный христианин, он их приобует и приоденет, — Ты даруй ему нетленную ризу; а кто их хлебом-солью напитает, даруй тому райскую пищу; кто их от темной ночи оборонит, даруй в раю тому место; кто им путь-дорогу указует, незаперты в рай тому двери! Будут они сыты да и пьяны, будут и обуты, и одеты, они будут теплом да обогрены и от темныя ночи приукрыты! — Тут проглаголет Христос да Царь небесный: — Исполать тебе, Иван да Богословец! Ты умел со Христом да слово молвить, Ты умел вить с Иисусом речь говорити, ты умел слово сказати, умел слово разсудити, умел вить ты по нишших потужити! За твои умельныя за речи, за твои за сладкие словеса дарую уста тебе золотыя, в году тебе празднички частые! Отныне да до веку!»

Со Светлого Велика-Дня Христова до Вознесенья тяжкий грех отказать нищему-убогому, человеку страннему-захожему в посильной милостыне; да и во всякое время, — говорит народ, — грешно не поделиться с просящим во имя Христово, если есть чем поделиться, если есть на столе хоть каравай хлеба, а в закромах хоть осьмина жита! Знают, твердо памятуют об этой вере народа-хлебороба калики перехожие, питающиеся святым именем Христовым да песнею духовной-божественною.

«Веселятся небеса, И радуется земля Вкупе с человеки, Всегда и вовеки, Все ангелы, архангели, Небесных силы, Апостоли, пророцы С мученики святыми, С преподобными со всеми, Угодники Господни!» —

воспевают убогие люди Божий, сидючи у церковных папертей в день Вознесения Господня с чашками в руках. Нет-нет да и перепадет им с молитвой да со знамением крестным опущенная доброхотная копейка медная, трудовым крестьянским потом политая.

«Вознесыся на небеса, Боже! Милость Твою кто изрещи може? Уста Твоих верных О безсмертных Не могут вещати. О чудеси, на небеси и в мори! Славы Твоея полна земля, горы, Холмы торжествуют, Ликоствуют, Зрят Господню славу. Масличная гора веселится, Егда Господь в небо возносится»…

Благоговейно прислушивается православный люд к загадочным для него словам стиха духовного. А певцы продолжают голосами, плачущими плачем умилительным: «… престол херувимов, серафимов Ему готовится. Глас пресвятый от уст Его снидет, извествуя: — Утешитель приидет, Он бо нашествием и действием истинны научит. Сия рекши, к небеси шествует, мир, тишину всем верным дарует, что возлюбленна, учреждена кровию Своею. Подаждь, Боже, тишину навеки, по вся концы спасай человеки, вовеки вечную радость и во сладость созданное навеки!»… Внимают умиляющиеся слушатели, и, несмотря на всю свою премудрость, доходит до сердца народа-пахаря «божественное слово», глубоко западает в него, сливаясь с идущими из старины стародавней сказаниями, поверьями да обычаями-обрядами. Дает ему оставивший Свое имя святое нищей-убогой братии на прокормление Вознесшийся на небо Господь-Христос память на всякое слово крылатое-вещее, на всякую молвь премудрую, на всякий напев-сказ.

XXIV

Троица — Зеленые Святки

Троицын день с незапамятных времен является одним из любимейших праздников русского народа. С ним связано и до сих пор много народных обычаев и обрядов, справляемых помимо церковного торжества. В стародавнюю пору, когда еще свежа была на Руси память языческого прошлого, с Троицею, или «Семицкою», неделею было связано столько самобытных проявлений народного суеверия — как ни с одним из других праздников, кроме Святок. Эта неделя, посвященная богине весны, победившей демонов зимы, издавна чествовалась шумными общенародными игрищами. Конец мая и начало июня, — на которые приходится-падает Троицын день, — особенно подходили к чествованию весеннего возрождения земли, покрывавшейся к этому времени наиболее пышной растительностью, еще не успевшею утратить своей обаятельной свежести. Языческий месяцеслов наших отдаленных предков, совпавший в этом случае с христианскими праздниками, дал повод к объединению их с собою. Мало-помалу древнее почитание богини весны — светлокудрой Лады — было забыто, а сопровождавшие его обычаи слились с новыми обрядами, создав вокруг первого летнего праздника необычайно яркую обстановку. С течением времени языческий дух этой последней растворился в мировоззрении просветленной стремлением к горним вершинам добра новой веры славян; но пережившие многовековое прошлое стародавние обычаи и теперь все еще показывают, насколько прочны кровные связи народа-пахаря с окружавшей быт его пращуров и доселе отовсюду обступающей его жизнь природою.