Народные заблуждения и научная правда об алкоголе
Шрифт:
Еще больше сократилось число алкогольных заболеваний. Так, например, душевно-больных от алкоголя стало поступать в психиатрические больницы на 3/3 меньше, чем до запрета.
Однако, радостные результаты трезвости особенно резко сказались в Северной Америке лишь в первые годы [отрезвления.
Потом всякими путями, постепенно, все больше и больше, стал просачиваться туда контрабандный спирт. Этот спирт доставляют теперь и из Мексики и из Канады чрез сухопутную границу, везут и из Европы на океанских пароходах. Там также распространено теперь и тайное винокурение. Недавно в скобяных лавках там открыто продавались самогонные аппараты.
В трезвое бытие американского народа
В газете «Известия ЦИК и ВЦИК» (№ 24—1925 г.) было напечатано по этому поводу сообщение из Соединенных Штатов, которое мы приводим здесь полностью:
«Пять лет тому назад Соединенные Штаты по закону сделались «сухими», т.-е. в них прекращена была продажа напитков, содержащих больше полупро-цента алкоголя. Закон провести было нетрудно, осуществить его оказывается невозможным. Несмотря на тюрьму и штраф, население пьет почти открыто. Развилась целая большая отрасль торговли: контрабандный импорт спиртных напитков. Вдоль всего Атлантического побережья за трехмильной береговой полосой стоят флотилии контрабандных судов. Через мексиканскую и канадскую границы вагонами и целыми поездами вливаются в Соед. Штаты вино и водка. Самогон тоже не дремлет. В ресторанах и кафе за порядочную мзду можно получить какой угодно напиток. Питье сделалось чем-то в роде спорта. Полиция делает нападения на алкогольные флотилии, организует чут ли не морские сражения с нарушителями закона, конфискует целые винные склады, нападает на рестораны и арестовывает всех, у кого оказалось вино. Публика все это наблюдает,—и тем более острым становится удовольствие от напитков. К опьянению алкоголем прибавляется сладость запрещенного плода. Пьют все. Плоская фляга, умещающаяся в заднем кармане брюк, сделалась необходимой принадлежностью американца. Под праздники город залит вином. Пьют и женщины.
Естественно, что закон служит источником обогащения для чиновников всех рангов. Раскрываются целые панамы. Недавно было обнаружено, что вся администрация одного из округов при атлантического штата Нью-Джэрси находилась на содержании у алкогольного треста. Целые отделы полиции процветают за счет алкоголя.
Бедняку и здесь, как везде, достаются отбросы. За стакан вонючей водки ему приходится платить относительно в десять раз больше, чем богач платит за настоящие французские ликеры. А то бывает, что ему втихомолку всучат древесный спирт—яд. После каждого праздника газеты сообщают: столько-то умерло, столько-то ослепло от скверной водки>>.
В настоящее время в Нью-Йорке даже открыт музей «сухой контрабанды», где выставлены вещи, которые были отобраны у лиц, занимающихся тайным ввозом спирта. Среди этих вещей особенно обращают на себя внимание цинковые гробы. Оказывается, что в них имеются двойные стенки, в промежуток между которыми вливался и таким образом перевозился контрабандный спирт. Покойники брались в эти гробы напрокат.
Все это—и контрабандный спирт и тайное винокурение—в Северо-Американских Соединенных Штатах находит себе место потому, что там имеется постоянный спрос на спиртные напитки, там имеется потребность в опьянении.
В Финляндию также везут контрабандный спирт. Существует там и тайное винокурение. Например, в 1920 году там было осуждено за самогон 1500 человек.
Познакомимся теперь с результатами нашего русского опыта. Запрет на спиртные напитки, введенный у нас в начале войны, держался строго: ни водки, ни вина, ни пива нигде в официальной продаже нельзя было найти. Прошло 1 у2—2 года после введения запрета, и можно было подвести итоги трезвости.
Все тогда единодушно отмечали, что трезвый народ стал жить лучше и богаче.
Библиотеки, читальни и театры стали заполняться новыми, еще невиданными здесь посетителями.
Количество вытрезвлявшихся в полицейских участках пало до 50—60 человек в месяц.
В
В годы общенародного пьянства в психиатрические больницы России поступало громадное число душевно-больных алкоголиков. Так, в 1912 г. их поступило 9.130, в 1913 г.—10.210, в 1914 г.— 6.357 (убавилось в связи с запрещением в июле 1914 г. продажи водки, а потом и всех других спиртных напитков); в 1915 г. душевно-больных алкоголиков поступило в больницы всего 911, что составляло только 2% по отношению ко всему составу душевно-
больных в больницах, вместо прежних 20%. В 1916 г. поступлений душевно-больных алкоголиков в больницы России почти не было.
Случаи самоубийств стали гораздо реже. Так, самоубийства в Петрограде по полугодиям 1914 г. распределяются следующий
образом:
.
1- е полугодие . . 385
2- е . . . . 174.
Это сокращение числа самоубийств больше, чем вдвое, должно стоять в связи с наступившей тогда принудительной трезвостью (конечно, это сокращение самоубийств должно отчасти стоять в связи и с другой причиной, а именно: многие, так сказать, обреченные на самоубийство нашли выход в войне, которая тогда началась).
Число преступлений в России сократилось тоже более, чем на половину. Особенно уменьшилось число убийств, нанесений увечий, ранений и т. д., то-есть таких преступлений, которые совершаются обычно в состоянии опьянения: их убавилось почти на 65—75%. Почти не стало хулиганства.
Уменьшилось число несчастных случае^ (при работе на машинах с похмелья, тяжелые ушибы, поранения и повреждения и т. д.). Повысилась производительность народного труда, так как народ, не отравляемый алкоголем, стал сильнее и работоспособнее; сократились прогулы.
Отрезвление народа благотворно сказалось на сокращении горимости русской деревни. Было отмечено тогда повсеместное сокращение пожаров. Так, например, в Рязанской губ. осенью 1913 г. было 873 пожара, а за те же месяцы 1914 г. их было только 473, то-есть почти вдвое меньше. В Тамбовской губернии тоже убавилось пожаров более, чем на половину. Я просмотрел отчеты взаимного земского страхования за 1912—1915 гг. по Калужской губ. и выяснил, что в Калужской губернии после прекращения продажи водки тоже произошло сокращение пожаров. Земское страхование в 1915 году получило прибылей в 10 раз более, чем в 1913 г., по добровольному страхованию и в 2 раза более—по обязательному • страхованию. Это, конечно, объясняется тем, что стало больше страхований и страховых денежных поступлений (в связи с общим улучшением материального благосостояния народа), а пожаров стало меньше. В 1915 г. только в одной Калужской губернии сгорело застрахованных строений на 300.000 руб. золотом меньше, чем в 1913 году. Эти 300.000 золотых рублей (да в придачу еще стоимость уцелевшего движимого имущества) Калужская губерния сберегла „ исключительно благодаря трезвости народа, так как сократиться от других причин пожары не могли, ибо все эти остальные причины пожаров (молнии, детские шалости, неосторожное обращение с огнем и т. д.) продолжали существовать по-прежнему, если даже ” большей степени (например, дети в страдную пору, вследствие
недостатка взрослых, совсем оставались без присмотра). Общенародная экономия от повсеместного сокращения была, конечно, колоссальна.
По подсчетам экономистов, народное хозяйство успело выиграть от отрезвления народа более 2 миллиарда зол. рублей в год. Материальное состояние трудящихся значительно поднялось, число мелких вкладов в сберегательные кассы стало быстро увеличиваться.
Надо, однако, заметить, что народ стал тогда жить богаче еще и потому, что тогда почти прекратилась безработица: работников убавилось, так как большинство мужчин призвали в армию, а работы прибавилось, так как нужно было выполнять государственные заказы на войну.