Народы и личности в истории. Том 1
Шрифт:
Профессор Робинсон (тогда еще студент) писал: «В его руках все становилось началом научной работы, все превращалось в науку… При его общепризнанном умственном превосходстве над сверстниками, в характере Уатта была какая-то удивительная наивная простота и открытость, которые делали привязанности к нему очень прочными. Его превосходство смягчалось беспристрастностью и всегдашней готовностью признать за всяким его заслуги и достоинства». Хорошим и достойным людям везет на приличных людей. В этом смысле Уатту действительно «везло», ибо он встретил тех, кто стал ему другом (Дикк, Смол, Болтон). У знаменитого изобретения (паровой машины) были, разумеется, предшественники. Герон Александрийский за 120 лет до нашей эры дал описание «шара Эола» (вращающегося на своей оси). Среди изобретателей паровой машины называли имена англичан – маркиза Ворчестера (1663), капитана Савари (1702) и кузнеца Ньюкомена (1704); французов – Соломона де Ко (1630) и Дениса Папина (1674); немцев – Герике (1672). Конечно, книга маркиза Ворчестера «Век изобретений» и книга Соломона де Ко «Причины двигающихся сил» не имели прямого отношения к созданию паровой машины.
Открытие свое Уатт сделал в 1765 г. Рудники и шахты в Англии уже стали истощаться. Чтобы
Джеймс Уатт.
При всем уважении к Шотландии Уатту было трудно найти деньги у себя на родине. Уатт пришлось заняться стройкой канала (1770–1772). Затем он изобрел микрометрический винт (1770) и новый отражательный квадрант (1773). Работа над машиной отодвигалась. Умерла любимая жена. Уатт в отчаянии: «Мне дольше невыносимо оставаться в Шотландии, я должен или переехать в Англию, или найти себе какое-нибудь доходное место за границей!» Эта идея чуть было не воплотилась в жизнь. Профессор Робисон предложил ему переехать в Россию. Сам он переехал туда, занимая пост директора морского училища. Уатт колебался. В 1775 г. к нему обратился русский посланник, предложив место и оклад (10 тысяч рублей). Его просили построить в Петербурге машину для наполнения водой доков. К сожалению, дело не сладилось. Не желая упускать гениального изобретателя, Болтон пугал Уатта «страной медведей и беспардонных казаков, для которых закон не писан». Поэт Дарвин писал ему: «Боже, как я был испуган, услышав, что русский медведь наложил на вас свою огромную лапу и тащит вас в Россию. Пожалуйста, не ездите туда, если есть какая-нибудь возможность. Россия – это логовище дракона: мы видим следы многих зверей, ушедших туда, но очень немногих, возвращающихся оттуда. Надеюсь, что ваша огневая машина удержит вас здесь». В конечном итоге, чудо-машина была готова и стала приносить барыши. Уатт был самоучкой. Ни школ, ни университетов он не посещал. До конца дней он оставался скромным и добрым человеком, честно служившим своей стране. Он отказался от баронского титула, сказав, что не годится для него. От членства в различных научных обществах он не отказывался, считая это честью (член Лондонского королевского общества, Эдинбургского общества, Парижской академии). Когда ему исполнилось 70 лет, он скажет: «Большую часть своей жизни я тяжело работал на пользу общества и, надеюсь, не напрасно: instrumenta artis nostrae у всех в руках. Я служил уже государству в той форме, к какой меня предназначила природа…» [248] Достойный сын шотландского народа.
248
Гутенберг. Уатт. Стеффенсон. Фултон. Дагер. Ньепс. Эдисон. Морзе. Биографические повествования. Челябинск, 1996, с. 178.
Примером того, как надо поддерживать инженеров и конструкторов, служит история создателя аналитической машины Чарльза Бэбиджа (1791–1871). Отец его был банкиром, оставив в наследство сыну приличное состояние. В школе тот увлекался математикой. Самой интересной книгой он считал учебник алгебры. Бэбидж обожал копаться во внутренностях игрушек, вопрошая: «А что внутри?» С 19 лет он учится в Кембридже, становясь одним из лидеров студенческого братства. В его круг войдут знаменитые Дж. Гершель и Дж. Пикок, ставшие друзьями. Они поклялись «приложить все усилия, чтобы оставить мир мудрее, чем они нашли его». В дальнейшем Бэбидж стал профессором математики в Эдинбургском университете. В молодые годы он составлял грамматику и словарь мирового универсального языка. И даже сочинил статью, которая была встречена с живым интересом «в кругу домушников», если они ее, конечно, читали («Об искусстве открывания всех замков»).
Подлинная слава ждала его в другой области. В Лондоне создается Астрономическое общество (1820). В его организации принял активное участие и Бэбидж (секретарь, вице-президент, член Совета). Тогда-то и зародилась у него идея создания машины, которая смогла бы облегчить работу вычислителей (в 1812–1813 гг.). С присущей ему энергией он приступил к работе и к 1822 г. построил небольшую разностную машину, сумев провести сложные подсчеты. Бэбидж был награжден первой золотой медалью Астрономического общества. Президент общества Г. Коулбрук высоко оценил труд создателя машины: «Ни в одной области науки или техники это изобретение не может быть использовано так эффективно, как в астрономии и связанных с ней областях, а также в разделах техники, зависящих от них». Обращаем внимание на позицию английской власти. Заправилы Англии (и Сити) быстро прикинули выгоды от такого изобретения. Их не смутило, что эта счетная машина (не станок, пушка или пароход) строилась более 10 лет. На ее создание ушли по тем временам огромные деньги (17 тысяч фунтов стерлингов из казны правительства и 13 тысяч средств Бэбиджа). Машина тем не менее была крайне полезной. С ее помощью сделан сравнительный обзор различных систем страхования жизни и были опубликованы достаточно точные таблицы смертности. Нынче видим,
249
Апокин И. А., Майстров Л. Е., Эдлин И. С. Чарльз Бэбидж. М., 1981, с. 36–37.
Число изобретений растет. Мир отдает отчет в значимости всего того, что происходит. Вот как, скажем, отреагировал украинский поэт Тарас Шевченко на эти события: «Великий Фултон! И великий Уатт! Ваше молодое, не по дням, а по часам растущее дитя в скором времени пожрет кнуты, престолы и короны, а дипломатами и помещиками только закусит, побалуется, как школьник леденцом. То, что начали во Франции энциклопедисты, то довершит на всей нашей планете ваше колоссальное, гениальное дитя. Мое пророчество несомненно». [250] Такого рода отклики на прогресс техники в Великобритании имели под собой основу. Грош цена была бы капитализму, если бы мысли и усилия его творцов были направлены только на грабежи, эксплуатацию и войны. Такой капитализм полностью исчерпал бы себя, не дав плодов.
250
Антология мировой философии в 4-х томах. Т. 4. М., 1972, с. 492.
Но капитал и тут не сразу явился «из головы Афины Паллады» (во всеоружии знаний и мудрости). И тут имело место множество нарушений. Обратим внимание на поведение Английского банка в начале XIX в. В этой связи особый интерес представляет позиция классика буржуазной политической экономии Давида Рикардо (1772–1823). Возьмем одну сторону его воззрений, которую условно назовем «Банки и Нация». Рикардо был акционером Английского банка. Он решительно поднял голос протеста против его политики Тем самым он, противопоставив корыстные интересы банкиров, на стороне которых стояли «министры и военная партия», интересам большинства народа, парламентской оппозиции, то есть «партии мира» (К. Маркс). [251]
251
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 13, с. 150.
Тогда как народ Англии испытывал тяготы положения, вызванного войной и общей сложнейшей экономической ситуацией, политика, проводимая частным банком, давала тому «невиданные барыши, причем доходы этой корпорации возрастали пропорционально росту тягот и трудностей всего общества». Рикардо предлагал лишить Английский банк права эмиссии банкнот, требуя передать эмиссионное дело в руки комиссаров, назначаемых парламентов и несменяемых. Рикардо предложил самому правительству взять в свои руки управление государственными финансами, тем самым освободив Английский банк от прибыльной миссии государственного казначея.
Рикардо даже высказывал пожелание полностью ликвидировать частный банк, создав на его месте единый Национальный банк. Думая о людях, там работающих, он предлагал казне выкупить здания частного банка, а всех специалистов трудоустроить. Однако, что вызывало столь резкую реакцию великого экономиста? Дело в том, что уважаемые господа банкиры, пользуясь бесконтрольностью центральной власти, фактически расхищали общественные ресурсы (деньги). Рикардо почти открыто обвинил директора Английского банка в недобросовестности, если не в открытом жульничестве. Один из руководителей Банка Торнтон, скрыл от общественного мнения тот факт, что только на государственных вкладах Английский банк получил 382 тыс. фунтов стерлингов в год. Рикардо с возмущением пишет: «Не прискорбно ли видеть, что такая великая и богатая корпорация, как Английский банк, выказывает желание увеличить свои накопления при помощи незаконных барышей, вырванных из рук переобремененного народа?» [252] Вы спросите: «А не прискорбно ли видеть, что еще более богатые корпорации в лице банков иной страны (скажем, России) пиратски увеличивают свои накопления, вырывая из рук не то что переобремененного, а просто-напросто нищего народа последние гроши?!»
252
Рикардо Д. Сочинения. Т. 2. М., 1955, с. 182, 214.
Сборщики податей.
Все-таки надо быть более справедливым и честным. Английский капитал… порой проявлял немалую щедрость, когда дело касалось национальных интересов Англии, готовящейся стать промышленной и научной мастерской мира. Та накапливала ресурсы, включая всю мощь британского гения. Казалось, ну что английским министрам, парламенту и капиталу до каких-то там небесных высот, когда можно достигать земных благ и богатств, набивая свои карманы!
Почему же Англия вырвалась вперед в споре с другими странами? Небывалому развитию промышленности и торговли между 1848-м и 1866 гг. способствовала умная финансовая и налоговая политика. Все финансы Британии тогда решительно и смело были брошены на развитие промышленности и инфраструктуры. Перевозка товаров и пассажиров благодаря транспорту стала осуществляться вчетверо быстрее и дешевле. Наблюдается бурный рост капиталовложений в сельское хозяйство с упором на крупное фермерство. С 1851-го по 1871 год общее число ферм с количеством земли ниже 40 га в Англии уменьшилось, а число ферм в 120 га и, в особенности, свыше 200 га значительно возросло. Английские капиталисты прекрасно понимали и важность внедрения новейших достижений техники. Выставка Королевского сельскохозяйственного общества, проходившая в 1853 г., представила 2 тысячи сельскохозяйственных орудий. Все шире стали применяться и искусственные удобрения. Уже между 1845–1859 гг. заметно возросла заработная плата сельскохозяйственных рабочих. Так должен действовать прогрессивный капитализм, а не чудовищная пародия на него, которую мы наблюдаем в России (нам чужд нынешний тип капитализма).