Нарты. Адыгский эпос
Шрифт:
— Проклятый, что же ты не трогаешься с места в день, который должен стать днем моего мужества!
Но старый конь был неподвижен. Одно оставалось Псабыде, — ударить его рукоятью меча. Так и поступил Псабыда, но меч сломался, а конь все жевал высокую траву.
Отчаяние охватило Псабыду. Он видел вокруг столько табунов, столько стад, лютая жадность сжигала его душу, а конь стоял на месте. Видя, что удары не помогают, Псабыда взмолился:
— Верный конь мой, что же ты не трогаешься с места, ведь Адиюх, светозарная жена моя, ждет нас, скучает по нас!
И
Псабыда сбил в кучу табуны коней и стада рогатого скота и погнал их в сторону своей крепости. Когда он уже покидал пределы страны испов, то услыхал позади сильный топот. Оглянувшись, он увидел множество коней, скачущих за ним. Сначала казалось, что они скачут без всадников, но так только казалось: на них сидели крохотные испы, преследовавшие похитителя их стад и табунов.
Испы скакали быстро, но конь Псабыды, зная, что он летит к Адиюх, скакал еще быстрее. Наступила ночь, лунная и звездная. Когда Псабыда приблизился к реке, вспыхнуло яркое, ослепительное сияние, в котором потонули свет луны и блеск звезд. Стало светло, как днем. Псабыда посмотрел в сторону своей башни и увидел Адиюх: она протягивала в окно свои светозарные руки. Душа Псабыды возликовала, из нее вырвались слова:
— Ага, Адиюх убедилась в моем мужестве, она раскаялась, поняла, что я самый храбрый из нартов, и вот освещает мой путь!
Но Псабыда ошибся, Адиюх не почитала его храбрейшим из нартов. Она услыхала топот верного коня, по которому соскучилась, да и по всаднику она соскучилась, и, по привычке, протянула руки из окна. Но тут же вспомнила, как оскорбил ее Псабыда, и спрятала руки.
И сразу исчезло яркое сияние, исчез свет луны и звезд, и настала кромешная тьма. Кони ржали в испуге, мычали коровы, тихо, готовые к смерти, блеяли овцы. Тщетно пытался найти Псабыда полотняный мост, чтобы переправиться через реку: моста не было. И река скрылась в пучине ночи, и только зловещий шум обозначал ее течение. Вдруг этот шум был заглушен сильным топотом: то прискакали испы.
Хотя испы были крохотными человечками, сила их была велика. Если бы Псабыда попался им в руки, они бы разрубили его на мелкие куски. Псабыда знал это, и, охваченный страхом, скакал по берегу реки. Его спасал мрак, иначе испы настигли бы его. У него была одна надежда, что Адиюх протянет из окна башни свои руки. Он вспоминал эти заботливые, белые, светозарные руки и в отчаянии смотрел наверх, туда, где должна была возвышаться крепостная башня. На миг он устыдился своего страха и подумал:
"Говорят, что Сосруко, не нуждаясь в броде, умеет переправляться через любую реку. Чем я хуже Сосруко?"
Так подумал он в своем безумии, порожденном страхом, и погнал угнанные стада и табуны в реку, и сам ринулся в нее на старом коне. Но не такая река Инд-жиж, чтобы можно было переправиться через нее! Потонули в ее бурных водах кони, потонули коровы и овцы, и сильная, как камень, волна сбила Псабыду с коня, и оба они, конь и всадник,
Долго несла Инджиж труп Псабыды, пока не достигла низменности, где река, разделяясь на ручейки, мелеет и медленно бежит по степным просторам, умеряя свой яростный бег. И река, такая гневная у подножья крепости, здесь бережно, беззлобно положила труп Псабыды на прибрежный камень…
Вдруг стало снова светло, как днем: Адиюх протянула в окно свои руки. Хотя Псабыда оскорбил ее, она жалела его, ибо он был ее мужем. Она решила ему помочь. Но берег реки был пустынным. Чуя недоброе, Адиюх выбежала из крепости, поднялась на высокую гору и стала озираться. Она увидела далеко внизу черное пятно на прибрежном камне. Адиюх побежала вдоль берега бурной реки. Чем дальше бежала река, тем тише она становилась, а чем дальше бежала Адиюх, тем громче билось ее сердце. Прибежала Адиюх к камню и увидела на нем труп Псабыды. Что было делать Адиюх? То, что велит обычай нартов: похоронить мужа, воздвигнуть на его могиле курган и плакать на кургане.
И Адиюх похоронила мужа, воздвигла на его могиле курган и оплакивала Псабыду, сидя на кургане.
Однажды подъехал к кургану всадник. Лицо его было смуглым, а шлем сиял, как солнце. Заметив плачущую женщину, он спешился и взбежал на курган.
— Красавица! — спросил путник. — Какое горе гнетет тебя?
— Мое горе не развеешь, — отвечала Адиюх. — Не прерывай из-за меня своего пути.
— Нарты говорят: "Горе женщины развеет муж чина", — возразил всадник. — И еще говорят нарты: "Если мужчина поможет женщине в ее горе, то путь его будет счастливым" Я скоро вернусь. Подумай До моего возвращения: чем я могу тебе помочь?
Сказав так, всадник сбежал с кургана, на бегу взлетел на коня и помчался к верховью реки: видно, он решил переправиться через бурную Инджиж. Адиюх следила за ним. Не утруждая себя розысками брода, он ринулся в реку.
"Судьба моего мужа ждет его, он утонет!" — подумала Адиюх, но вдруг увидела, что всадник благополучно переправился на другой берег. Адиюх удивилась, подумала:
"Мой муж говорил, что подобного ему нарта нет на свете, однако он переправлялся через Инджиж только по моему полотняному мосту. Лишь один раз в жизни я не перекинула мост через реку, и вот я сижу на кургане и оплакиваю мужа".
Адиюх не могла оторвать глаз от всадника, чей шлем сиял, как солнце.
— Клянусь владычицей морей и рек, я испытаю мужество этого всадника!
Решив так, Адиюх воскликнула:
— Суровая Псыхогуаша, владычица морей и рек, ты, чье желание всегда сбывается! Умоляю тебя: пре врати ясный день в темную ночь, подыми ураган, чтобы Инджиж затопила землю, чтобы небо разрывалось на части от грома и молнии!
Суровая владычица морей и рек снизошла к мольбе Адиюх. Ясный день превратился в темную ночь. Инджиж рассердилась и затопила берега, небо разорвалось от грома и молнии, казалось, мир рушится, все в нем содрогалось и падало. Среди грома и бури послышался топот коня: то вернулся всадник.