Нарушая правила

Устинова Юлия

Татьяна Анатольевна за весь день так и не позвонила. И в итоге я звоню ей сам. Трубку, к моему удивлению, берет мать и говорит, что мы совсем скоро увидимся.

Она приезжает поздно, в начале одиннадцатого, как всегда, элегантная и с прической. Что немного странно для человека, просидевшего больше суток за решеткой. У меня даже мелькает мысль, что для всяких там прокуроров есть специальная виайпи-кутузка с личным парикмахером и бассейном.

— Мам, тебя выпустили? — Марк с надеждой глядит на

мать.

— Да. По подписке до суда.

— Слава богу, — выдыхаю с облегчением, помогая матери снять верхнюю одежду.

— Мам, я не понял, тебя насовсем отпустили? — переспрашивает брат.

Мама качает головой.

— Нет. Пока нет.

— Скажи им, что ты не хотела. Ведь ты же не хотела? — Марк буравит маму внимательным взглядом.

Та подход к нему и гладит по голове, будто пацану не одиннадцать, а пять.

— Маркуш, тебе пора в постель. Ты ужинал? — успокаивающе произносит она.

— Да.

Мама передает Марку пакет.

— Я заехала домой и привезла тебе чистые вещи. Сходи быстренько в душ.

— А ты не уйдешь? — недоверчиво говорит Марк.

— Нет. Мы с тобой сегодня у Тимы переночуем. — Мама смотрит на меня. — Можно?

— Конечно, — жестом приглашаю ее пройти дальше.

Когда Марк уходит в ванную, я опускаюсь на диван. Стоя у окна, мать любуется вечерним городом.

— Да-а-а… Как многого мы не ценим, пока не лишаемся этого, — мрачно произносит она.

— Что случилось? За что ты его? Он опять тронул Марка? — тихо спрашиваю ее.

— Нет. Не это из-за Марка. Он расплатился за то, что издевался над тобой, — оглянувшись, мама смотрит мне в глаза.

Она выглядит расстроенной и очень уставшей, совсем не такой, какой вошла в мою квартиру десять минут назад.

— Ты про то, как он воспитывал меня в детстве? — я непонимающе хмурюсь.

— И про это тоже.

Склонив голову набок, думаю над ее ответом.

— О, так ты в курсе, где я провел те три чудных дня? — осеняет меня. — Откуда?

— Володя сам рассказал мне. Вернее, показал. Его цепные псы снимали тебя на камеру, как ты лежишь в каком-то грязном углу… — на ее глазах выступают слезы.

Я киваю.

— Ясно. Да. Так себе кинчик… Только зачем ему себя выдавать?

Сморгнув слезы, мама задирает голову и через несколько секунд к ней снова возвращается самообладание.

— Володя просил меня оказать услугу одному человеку, не безвозмездно конечно.

— Что за услуга? — любопытствую я, подаваясь вперед.

— Покровительство, уход от проверок. Я отказалась. На мне итак столько всего… Тогда Володя показал мне то видео. Сказал, что ему достаточно пальцем щелкнуть, и на утро тебя обнаружат в какой-нибудь яме. Он надеялся, что я прогнусь и продолжу плясать под его дудку… Но в итоге он просчитался. То, как он поиздевался

над тобой… Этого я не могла ему простить.

Стиснув зубы, мама отводит взгляд.

— Мам, я не знаю, что сказать. Ты Гипермозг и Агент ноль-ноль-семь в одном лице.

— Почему ты сразу не сказал мне?! — злится она.

— Ты знаешь, почему. Он и мне угрожал. Сказал, если снова к вам сунусь, начну вынюхивать, лезть к брату, что-то решать без него, он доберется до Дины.

Мама вздыхает.

— Что ж… Теперь все ясно.

— Что говорит адвокат?

— Мы настроены оптимистично.

— Это радует… — я поднимаюсь с дивана. — Тебе бы с Марком поговорить, я не знал, что ему стоит знать, а что нет.

— Слова не мальчика, но мужа, — произносит мама с гордостью. — Конечно, я поговорю. Спасибо, Тима… Ты стал совсем взрослым.

Я смущенно усмехаюсь.

Офигеть. Моя мать только что меня похвалила?

— Хочешь чаю или чего-нибудь? — предлагаю ей.

— Да, чаю я бы выпила…

Меня сцапали неподалёку от дома Фрица.

Я даже понять ничего толком не успел, как прямо передо мной остановился черный крузак, откуда вывалились несколько крепких ребят и оперативно втащили меня в салон.

Сначала я держался неплохо, пытался шутить, а потом мне стало не до смеха. Выехав на окраины города, водитель свернул в какие-то гаражи. Затем меня вывели и велели зайти в один из них.

Следующие три дня я помню как в тумане. Нет, меня не били, только пару раз по роже съездили, чтобы я не рыпался. Меня поили. Водкой.

Так и сказали: "Пей, парень, или не выйдешь отсюда".

Знаете, у них еще такие мотиваторы хорошие были — нож-бабочка называется.

А я не морпех из "Doom" и не очень люблю боль, вот я и пил.

Конечно, вышла так себе вечеринка, особенно, когда не понимаешь, что происходит, день сейчас или ночь и мочишься там же, где лежишь, как бомж из подворотни.

А на третьи сутки пришел дядя Вова. К тому времени я уже был в каком-то коматозе, организм больше не принимал спиртное, и меня тупо рвало. Меня облили ледяной водой прямо из ведра, а потом я разлепил свои ясные очи и увидел дядю Вову. Он особо много не говорил, но суть его слов оказалась предельно ясной — продолжу лезть к его семье, проболтаюсь матери или в полицию решу обратиться — его ребята займутся моей девушкой.

Не знаю, как я там не сдох. Меня не кормили и воды толком не давали, только алкоголь, но, мне кажется, дядя Вова и не преследовал такой цели. То был акт устрашения. Уж очень сильно я стал его бесить в последнее время. Моя попытка защитить брата, инициатива с секцией кудо… Не любил дядя Вова, когда ему перечили или делали что-то за его спиной. Это я еще с детства хорошо запомнил.