Нарушитель
Шрифт:
Первым делом Арч достал из кармана складной ножик со множеством лезвий. Раскрыв самое узкое, он сунул его в замочную скважину наручников, сжимая рукоять ножа зубами. Ему пришлось изрядно повозиться, прежде чем удалось осторожно согнуть кончик лезвия, превратив его в подобие отмычки, а затем открыть замок и снять наручники.
На полной скорости мотоплатформа неслась по магистрали. Растянувшись на обтянутых нейлоновой сеткой коробках, Арч обдумывал происшедшее. Ама предала его, Алаягати подослал ее к нему специально, заподозрив неладное. И Арч бесповоротно провалился, вдобавок подставив Гура. В середине дня тот, ничего не подозревая, вернется в каюту, где его будет
Над мегаполисом занимался рассвет. Наконец платформа перестроилась в крайний ряд и притормозила, сворачивая на другую магистраль. Арчу удалось соскочить. Найдя узкую вертикальную лестницу, предназначенную для дорожных ремонтников, он поднялся на пешеходный уровень. Его занесло чуть ли не на другой конец мегаполиса. По магистрали в обратную сторону мчались платформы, среди которых попадались порожние. Если спрыгнуть на одну из них, скорей всего, можно будет добраться до порта.
Обратный долгий путь он проделал на платформе, заставленной бидонами из-под соленой рыбы. Вверху проносились тротуарные балки, тысячи подошв шаркали по сетке, время шло с тупой неумолимостью.
Фразы, которыми они с Гуром обменялись на прощание, не шли у него из головы. «Отвыкай теребить мочку уха.» «Не разговаривай через плечо. Плохая примета.»
Во второй четверти полудня он соскочил с платформы, остановившейся возле цехов рыбоперерабатывающего завода. Добежав до катерного причала, не нашел там никого из группы обеспечения и помчался дальше, к геликоптерной площадке. Там только что сел геликоптер, на котором Гура перебросили из района Ледового побережья обратно в мегаполис и высадили неподалеку от квадрата Н6. Арч рвался к Гуру на выручку, но группа прикрытия улетела без него.
Срочно вызванный катер отвез Арча на подводную станцию, а когда он прибыл туда, по рации из геликоптера уже передали спецкодом рапорт о чрезвычайном происшествии.
Перед самой лестницей его дома Гура убили выстрелом в спину.
15
Никогда прежде Арч не видел такого Тормека. Прежний добрый дядюшка, говоривший мягко и чуть врастяжку, исчез, как будто его благодушную мину стерли одним махом. Взамен обнаружился хмурый и жесткий начальник, поигрывавший желваками, с отрывистой скупой речью.
Не утруждая себя приветствиями, он молча указал Арчу на кресло сбоку от пульта, и тот уселся.
— Докладывай, — велел бригадир.
И Арч рассказал все как было, без утайки. Тормек слушал его не перебивая, не задавая никаких вопросов, и мрачнел чем дальше, тем больше.
Командная рубка жила своей обычной, головоломной и скрытой жизнью: перемигивались индикаторы, вздрагивали стрелки приборов, на множестве мелких экранов струились зеленые синусоиды и спирали, в воздухе витали вкрадчивый шелест, шорох и потрескивания, словно под облицовочными панелями трудились мириады неведомых насекомых. Мягко зашуршал включившийся компрессор и вскоре умолк. Многократно размноженный мониторами планетный диск пестрел цветными пятнами и переливался радужными разводами. Эта яркая картинка, составленная сканерами и радарами, никак не вязалась с тем, о чем рассказывал Арч. Когда он умолк, бригадир встал и медленно прошелся взад-вперед по рубке.
— Плохо, — наконец проворчал он. — Совсем плохо.
Под его сверлящим взглядом Арч невольно опустил голову.
— Отчисляю тебя из бригады. Придет
— Вы считаете, что я виноват в гибели Гура?
— Виноват — не совсем то слово. Но послужил причиной — да. Это факт.
Решение Тормека обжалованию не подлежало, спорить не имело смысла. Однако Арч сделал попытку.
— Я не могу все это взять и бросить. Там, внизу, моя планета. Понимаете? Моя.
Не глядя на него, бригадир процедил раздельно:
— Гур мертв. Ясно? Уходи. Я не могу тебя видеть.
Арч попытался представить, что творилось на душе у Тормека, перед которым стоял человек с лицом погибшего друга. Нет, это было невообразимо.
Молча он повернулся и вышел.
В коридоре, в душевой, в каюте — повсюду его преследовали зеркала. Он отводил глаза, но то и дело амальгама швыряла ему навстречу безумный упрек — лицо убитого. Лицо, ставшее его собственным, чужое лицо, навсегда потерявшее своего первоначального обладателя.
Придя к себе, Арч встал посредине каюты, протирая мокрый ежик волос полотенцем. Случайно скользнул взглядом по снулому экрану выключенного компьютера, там слабо обозначилось отражение — лицо Гура, его лицо. Он швырнул влажный комок полотенца в экран и лег на койку, отвернувшись к переборке.
Вокруг простирался равнодушный холод космоса, огоньки бессчетных светил, шарики планет, кружащиеся в спиральном диске Галактики. И нигде на этом колоссальном пространстве не было места для Арча Ку Эхелала Ди. Да и самого Арча не было. Канул в неизвестность жизняк семнадцатой категории, жилье отдали другому, за столом в ремонтном бюро сидит с паяльником новый техник. Прежняя судьба оказалась исчерпанной вплоть до последнего дня, и взамен ему даровали другую. После Адаптория и Разведшколы иными стали его разум и тело: гораздо более мощными, быстрыми, умелыми, нежели у прежнего Арча. Его пересоздали заново, соорудив безупречную человеческую особь, специально для нужд Разведслужбы — с отличной реакцией и памятью, с нечеловеческой выносливостью и силой. Ему дали бессмертие, но теперь, после всего, что случилось, его нескончаемая жизнь будет отравлена муками совести. Наконец, отняли его облик, сделав двойником Гура, которого приняли за Арча и убили.
Мучительно пытался он разобраться, имеет ли вся эта мешанина хоть какой-нибудь смысл. Ясно вырисовывалось одно: от рождения и по сей день Арч никогда не принадлежал самому себе, не решал собственную судьбу — ни там, ни здесь. Вот и опять его отсылают прочь, хотя там, внизу, на планете живет мальчик, его сын, унаследовавший его лицо. Пусть даже он считает своим отцом другого мужчину, достаточно того, что Арч знает: у него есть сын. Его семя, его плоть и кровь. И пусть в необъятном космосе не сыщется места, которое Арч по праву мог бы назвать своим, зато он твердо знает, что во Вселенной есть планета его сына. Этого не так уж мало. Может быть, это единственная определенность, связывающая его с реальным миром. То, от чего он уже не сможет отступиться, не потеряв окончательно себя.
На столе ожил селектор, залившийся тихой трелью вызова. Арч встал с койки, нажал клавишу.
— Слушаю.
— Арч, здравствуй. Это я, Ликка.
От ее голоса в груди у него что-то щемяще дрогнуло. Ведь он забыл напрочь о ней в обрушившейся на него кутерьме. Да и сейчас еще не опомнился, не возвратился мысленно оттуда, с Тхэ. «На моей планете нет ларгатового сока», — фраза мелькнула в уме, и он едва не произнес ее вслух.
— Почему ты молчишь?
— Здравствуй, — проговорил он.