Нарушители равновесия
Шрифт:
— Сокол! Сокол!
— Сокол! — подхватили десятки глоток. Древний боевой клич сполотов заглушил нестройные крики врага. И тут Улад почувствовал на свом плече тяжелую руку в железной рукавице.
— Давай, братишка!
Кровь ударила в голову. Давай! Брат доверяет ему! Доверяет возглавить приступ!
— Сокол! Сокол! — Улад выхватил меч и обернулся к воинам. — За мной! Слава!
— Слава! Слава! — красные щиты дрогнули, мерно шатнулись копья— Улад хотел броситься вперед, но вовремя вспомнил — на приступ не бегут, на приступ идут, спешить нельзя, иначе строй распадется…
Нога уткнулась во что-то мягкое, и молодой Кей запоздало сообразил,
— Обходи дом! Слева! Окна! — команды рождались сами собой. Впрочем, кметы и сами знали, что делать. Улад как-то не обратил внимания, что четверо воинов из личной охраны брата обступили его со всех боков, высоко поднимая красные щиты. Откуда-то сбоку послышался свист, один из кметов молча рухнул на пыльную землю, но его место тут же заступил следующий.
Остальное запомнилось плохо. Из большого дома, что выходил на площадь, выскочили люди, над головой взметнулось что-то тяжелое, и Улад, не глядя, взмахнул мечом. Затем еще раз, еще… Нападавший куда-то исчез, но тут сбоку подскочил высокий парень в белом, Улад на миг растерялся, но один из кметов сделал резкий выпад копьем. Затем… Затем наступило странное забытье. Время словно остановилось, звуки исчезли, остался лишь меч, ставший почему-то необыкновенно легким, и фигуры в белом, которые появлялись то справа, то слева, то возникали прямо на пути. И оставалось одно — рубить, рубить, рубить… Перед глазами замелькали ступени, и Улад понял, что поднимается на крыльцо. Из темного дверного проема вылетело копье. Улад ощутил сильный толчок в грудь, но устоял на ногах и в следующий миг был уже в сенях. Меч с размаха вошел во что-то мягкое, ноги скользнули, но молодой Кей вновь удержался и рванулся вперед. Потом были комнаты, ему показалось, что их очень много — десять, а то и двадцать, и в каждой были какие-то люди, которые хотели убить его, Улада. По щеке текла кровь, ныла грудь, но думать об этом было некогда. Вперед, вперед! В последней комнате — самой большой — путь ему преградили двое. Сильный удар по руке едва не заставил выронить меч, но Улад вовремя успел отскочить и ударить наотмашь. Ответный удар по шлему был силен, но прочная сталь выдержала, а еще через мгновенье враги были мертвы, и молодой Кей так и не понял, кто убил их — то ли он, то ли кметы, не отстававшие ни на шаг.
— Слава! Слава! — крик ударил в уши, и Улад понял, что вновь слышит. Кричали со всех сторон, и эти крики сопровождались другими звуками — воплями, стонами, отчаянным женским визгом…
— Не трогать! Еду не трогать! — голос брата донесся откуда-то издалека. Улад, тяжело пошатываясь, перешагнул через неподвижные тела и подошел к окну. Двор был полон кметов. Сварг стоял у стола, высоко подняв чекан.
— Воины Кеев! Вы победили!
— Сокол! Сокол! Слава! — откликнулись десятки голосов, и Улад понял, что кричит вместе со всеми.
— Здесь нас ждало предательство! Ничего не ешьте и не пейте в этом проклятом гнезде!
— Смерть! Смерть! — кричали воины, и Улад ощутил то же желание — убивать, убивать тех, кто хотел их смерти.
— Да будет так! — золоченый чекан сверкнул в лучах солнца. — Без пощады! Без пощады! Вспомните Коростень!
— Без пощады! Коростень! Смерть! Смерть! — страшный крик стоял над обреченным поселком. Улад устало вытер окровавленное лицо и присел на стоявшую у окна скамейку. Да, все верно. Закон войны — предателей не щадят…
Он
— Кей! Кей Улад!
Вначале он не понял, чего хотят от него вошедшие в комнату кметы, почему они так странно усмехаются и даже подмигивают. Но вот вперед вытолкнули кого-то в белом — проклятый белый цвет! — и тут же глаза скользнули по длинным косам, перевитым разноцветными лентами. Тумила!
Платье на девушке было разорвано, на руках краснели свежие царапины, а на лице, еще совсем недавно улыбавшемся, теперь застыло выражение ужаса и отчаяния. Но все равно, она была красива, очень красива…
— Она твоя, Кей!
Слова дошли не сразу, а когда Улад, наконец, понял, то в первый миг ощутил странную робость. Да, он догадывался — так и бывает. Он даже слышал о таком, но сейчас, в этой комнате, залитой кровью, в этом полном мертвецов доме…
— Смотри, какая красавица, Кей! Небось, еще целая! — подбадривающе усмехались воины, и Улад решил, что отступать стыдно. Он воин, он мужчина…
Тумила стояла ровно, не двигаясь. Улад сделал шаг и заметил, как светлые глаза девушки вспыхнули гневом. Он не успел увернуться — сильный удар в лицо отбросил назад. Из носа хлынула кровь, и эта кровь окончательно поставила все на свои места. Эта дрянь, эта сука, хотела отравить брата, убить его, убить их всех! Улад выбросил вперед руку в тяжелой рукавице, и Тумила, покачнувшись, сползла на пол. Кей усмехнулся, легко приподнял девушку и рванул ворот платья. Что-то упало, покатилось по полу. Сознание само собой отметило — бусы, у девки красивые бусы… В ноздри ударил запах крови и пота, и Улад успел подумать, что так пахнет страх.
Когда он встал и начал быстро застегивать пояс — проклятая пряжка никак не желала слушаться, — Тумила лежала неподвижно. Глаза оставались открыты, но теперь в них не было ничего, кроме пустоты. Улад отвернулся — — в эту минуту девушка уже не казалась красивой. Просто девка, дочь врага, которая не заслуживает лучшего, чем валяться на полу с раскинутыми ногами. Подстилка для победителя… В дверь заглядывали ухмыляющиеся кметы, и Улад, справившись, наконец, с непослушным поясом, коротко бросил: «Ваша!».
Брата он нашел у ворот. Сварг стоял возле свернутого Стяга и беседовал со старшими кметами. Увидев брата, он коротко улыбнулся и махнул рукой, предлагая подойти.
— Где твои? — коротко бросил старший, и Уладу понадобилось время, чтобы понять, кого имеет в виду брат. Ну конечно, его воинов! Ведь он командир…
— Найди Сновида и скажи, чтобы ставил людей на погрузку. Там, кажется, нашли зерно.. — Всю еду надо дать на пробу пленным, воду тоже. Ну, твой Сновид разберется!
Улад кивнул и бросился искать своего старшего кмета. Найти его оказалось непросто — воины разбрелись по всему поселку, отовсюду неслись крики, женский плач и громкий хохот победителей. Кметы тащили узлы, толпились возле брошенных прямо на землю женщин, один дом уже горел, разбрасывая огненные искры. Улад чуть не натолкнулся на висевший вниз головой обнаженный труп, и его чуть не стошнило. Да, страшно… Но тут молодой Кей вспомнил черную лодью, набитую гниющими телами. Коростень! Это вам за Коростень, сволочи!