Нас больше нет
Шрифт:
— Я здесь бываю еще реже, чем раньше, поэтому везде пыльно. Иногда мать забегает, натирает все до блеска. На самом деле в прошлом году я купил жилье побольше в новострое. Навороченный дизайнерский ремонт, дорогущая техника. Но так и не переехал. Слишком сросся с этим местом. Оказывается, я не очень люблю перемены в жизни, — криво усмехается он и открывает дверцы шкафа. — Все твои вещи здесь. Еще, кажется, в комоде.
— Спасибо, — мой голос дрогнул.
Мне отчего-то стало жаль эту квартирку. Давид переедет и, скорее всего, продаст
— Здесь вся моя одежда, — произношу удивленно, разглядывая аккуратно сложенные стопки вещей. Перевожу взгляд на Леонова: он прислонился спиной к стене, скрестив руки на груди.
— Ну да, я же говорил, что ничего не выбрасывал.
Я достаю одну из коробок, где, если мне не изменяет память, хранились мои тетради, скетчбуки и альбомы. Открываю крышку и замираю. Сверху лежит мое обручальное кольцо. У меня руки дрожать начинают. Я, как из больницы выписалась, понятия не имела, куда оно делось. Да и не пыталась искать: смысл? А оно в квартире все это время было, но как?
Я осторожно касаюсь пальцами золотого ободка, почти не дышу. Поворачиваю голову к Давиду, смотрю на него вопросительно. У него кадык дергается, он смотрит на меня потемневшим взглядом. Сглатывает, отталкивается от стены.
— Мне в больнице, как мужу, отдали твои личные вещи, — отвечает на мой немой вопрос.
— А… ясно. — Отвожу от него взгляд, пялясь на кольцо. Примерять его было бы глупо.
— Я чай заварю, пока ты здесь разбираешься с вещами, — говорит он и покидает комнату, тихо прикрыв за собой дверь.
Я откладываю коробку в сторону. Воровато оглядываюсь и подхожу к тумбочке со стороны, где спал Давид. Не скажу, что я на что-то надеюсь, но все же….
Ладошки потеют, когда выдвигаю ящик. Делаю рваный вдох, когда глаза натыкаются на такой же золотой ободок, как в моей руке. Только побольше и с глубокой царапиной. Прямо как на моем израненном сердце.
После того как я обнаружила кольцо Давида, время вокруг словно остановилось. Я думала, он выбросил его в ту же минуту, когда я вышла за порог его квартиры. Чтоб не видеть и не помнить о досадной ошибке. А он хранил. Зачем? Или, может быть, просто и не знал, что оно в тумбочке было, а я слишком заостряю на этом внимание?
— Оставь все здесь, я потом привезу в дом коробки, — я вздрагиваю от неожиданности, когда за спиной послышался голос Давида. Я даже не заметила, как он вернулся в комнату. Все это время я бездумно переставляла туда-сюда вещи и даже понятия не имела, что в этих коробках.
— Да, хорошо, — выдавливаю из себя хоть какие-то слова.
Я поворачиваюсь к Давиду лицом. Я сижу на полу, он нависает надо мной. Смотрим друг другу в глаза, и между нами витает неловкость, которой раньше никогда не было. Словно я случайно разгадала
— Я обед нам заказал, уже принесли. Ты будешь есть?
Я киваю. Я и в самом деле проголодалась.
— Мне придется отъехать, появились неотложные дела. Сюда уже едут Богдан и Руслан, они тебя отвезут домой.
Вместо радости меня одолевает разочарование. Сама себя понять не могу: пару дней назад желала поменьше с Давидом видеться, а сейчас так спокойно рядом с ним.
— Мне в студию еще нужно. Продлить аренду и картину завершить.
— Сможешь перенести на понедельник?
— Наверное, — пожимаю плечами. — Но я хотела отдать картину Дамиру уже сегодня вечером.
— Ничего с ним не станет, подождет твой Дамир, — сквозь зубы цедит он, вмиг растеряв свою добродушность.
— Он тебе не нравится, — констатирую я.
— А с чего бы ему мне нравится? Я ж не баба, — криво усмехается он, прищурившись. Въелся в меня взглядом, словно прочесть мысли пытается.
— Как человек, Давид. Он не нравится тебе как человек. Почему?
Выдерживаю его взгляд, смотрю с вызовом. Отчего-то хочется, чтобы признался в ревности. Но это не о Давиде. Он скорее рад будет, если меня пристроит в другие руки.
— Он не обязан мне нравиться. Жду тебя в кухне, — резко отвечает он и выходит из спальни.
Все же он ни капли не изменился. Такой же категоричный и вспыльчивый. Если у меня и проскакивала мысль, что между нами может быть что-то более глубокое, чем просто секс, то сейчас я испытываю разочарование и понимаю, что нет. С Давидом связываться — душу наизнанку вывернуть и в сердце нож воткнуть. Поэтому стоит прекратить эти наши ночные свидания непонятного характера и сосредоточиться на другом мужчине.
— Китайская кухня? — усмехаюсь я, когда сажусь за стол.
— Ты разлюбила?
— Нет, просто навеяло ностальгию.
Давид понимающе смотрит на меня. Мы в прошлом часто заказывали суши и лапшу, открывали бутылочку вина и включали какой-нибудь интересный фильм. Это был наш способ расслабиться, провести вместе время, когда Давид не пропадал на работе.
— У них, кажется, порции меньше стали, или мне так кажется? — Давид садится напротив, придвигает ко мне чашку с чаем.
— Не кажется, коробочка с лапшой и в самом деле в два раза меньше теперь.
— Зато цены в два раза выше, — усмехается Леонов и разрывает бумажную упаковку с палочками для еды.
Глава 29. Лера
На дворе поздняя ночь, в доме тишина, все давно спят, а я стою у окна и перекатываю между пальцами не докуренную Давидом сигарету. Мы с ним не виделись после того, как он уехал из квартиры, а меня оставил под присмотром охраны. Я почему-то была уверена, что он придет ко мне этой ночью, но на часах давно за полночь, а я даже не знаю, находится ли он на территории особняка.