Нас миллион.Хайшенвей??? Haishenwai.Книга четвертая

Мутовчийская Ирина Зиновьевна

– Это ты Ксюху будешь лечить?
– осведомился он, - видали мы здесь всяких!

Мальчишка сплюнул сквозь зубы и выжидательно уставился на меня.

Мне нечего было ответить мальчику. Я не понимала того, что происходит, да к тому же более важное обстоятельство завладело моим вниманием.

Где-то недалеко застонала и заплакала девушка. Женский голос звал маму и жаловался на боль. Судя по всему, вокруг девушки, или женщины, поднялась суматоха, потому что я услышала множество голосов и топот ног.

Мальчик, конечно, ничего не слышал. Сев возле двери, он вытащил карманный ножик и стал

что-то выстругивать из куска дерева. Наконец ему видимо надоело сидеть в одиночестве, и он вскочил.

– Ты отвечать то мне будешь?
– мальчик подошел ко мне вплотную, - К чему ты прислушиваешься? Слышишь, я с тобой говорю! Ну, хорошо же…

Странный мальчик закончил строгать и вытащил черную резинку. Действия его были столь молниеносны, что я еле успела уклониться. Мальчик выстрелил в меня в упор. Из рогатки. Промах нисколько его не смутил, было видно, что он не собирается отказываться от своего плана. Перед ним была мишень. И он собирался опробовать свою рогатку на этой мишени. То, что мишень была живая, нисколько мальчика не смущало. Я оглянулась. Спрятаться в комнате было негде. Мне ничего не стоило отобрать рогатку у мелкого гаденыша, но я боялась покалечить его. Мальчишка принял мое замешательство за страх и довольно улыбнулся.

– Ага, боишься! Значит уважаешь! И все равно я тебя подстрелю, чтобы гордячку из себя не строила. Вот сейчас, сейчас…

– Костенька, опусти свое оружие!

В комнату вошла женщина. Мальчик был очень похож на женщину. Вероятно, передо мной были мать и сын.

– Почему это?
– заупрямился мальчишка, вырываясь из маминых рук.
– Что хочу, то и делаю! Захочу, вот и выстрелю. Отпусти!

– Твой отец…Капитан, велел тебе привести эту девушку в свой кабинет! Тебя не было и ему пришлось распорядиться, чтобы я спустилась сюда, за тобой! Твой отец велел, -женщина не успела договорить, потому что ее перебил мальчик.

Дико взвизгнув, он бросил рогатку на пол и начал ее топтать

– Он мне не отец! И Ксюха не сестра мне! Не смей называть его моим отцом! Мой отец погиб на Варяге. А ты…Ты…Ты просто содержанка! Я слышал, как горничные смеются над тобой! Ты не умеешь приказывать, а только…Просишь! Просишь, просишь! А они смеются!

Мальчик бросился на пол и стал стучать кулаками о пол.

С опаской обернувшись на сына, женщина подошла ко мне.

– Пойдемте! Мой муж уже давно ждет вас!

– А как же мальчик? Это же…ваш сын?

– Да, - женщина устало потерла глаза, - это мой сын! Его лучше сейчас не трогать! Через час он придет просить прощения. Пусть…Ладно, подождите, я пока положу его на лавку.

Когда женщина взяла мальчика на руки, из безвольной ладошки выпала рогатка.

– Он…У него приступ, - женщина посмотрела на меня с мольбой, - не судите меня строго! Мой муж вам сейчас все расскажет, и тогда вы все поймете! А Костенька…Ему нужно просто поспать! И тогда…Тогда все будет хорошо!

Ласково пожав мне руку, женщина повела меня за собой. У меня создалось впечатление, что женщина не знает о том, что меня привезли сюда насильно. Ведя меня по закоулкам дома, женщина беспечно щебетала и несла какую-то чепуху про ранний июнь, сирень и туманные вечера.

Кабинет, куда меня ввела женщина, был огромным. В кабинете никого

не было. Женщина, введя меня в кабинет, казалось, потеряла всякую энергию. Выполнив приказ неведомого Капитана, она начала бесцельно бродить по кабинету, попеременно присаживаясь то на кресла, то на диванчики, которыми был щедро утыкан кабинет. Огромное кресло, которое стояло около письменного стола, вероятно, принадлежало хозяину кабинета. Кресло вызывало у женщины какие-то странные эмоции. Она ходила вокруг кресла кругами, но приблизиться к нему все же не решалась. Она не осознавала свои действия, но было видно, что кресло, да и стол, вызывают у нее очень сильные чувства. И чувства отнюдь недобрые! Увидев, что я внимательно за ней наблюдаю, женщина будто пришла в себя. Во всяком случае, она улыбнулась мне и неуверенно сказала

– Муж сейчас придет! Да…Я думаю, это произойдет очень скоро! Вот.

Женщина опять начала слоняться по комнате, вдруг, будто что-то услышав, она внезапно кинулась к двери

– Я схожу за ним! Вы подождите здесь! Я…Мы…Мы быстро! Если что-то будет нужно, дерните за сонетку! Горничные…Нет, вы все-таки потерпите, не зовите горничных! Они у нас этакие! Такие! Мать Аксиньи, Людмила Викторовна, первая жена моего…Да…Моего мужа…В общем, его первая жена, разбаловала горничных и прислугу. А я…Я не хочу ничего менять! Пока, во всяком случае! Подождите! Муж сейчас придет!

Женщина выбежала из комнаты, и я осталась одна.

Тягостное чувство тяжести и безразличия вдруг внезапно ушло, и я кинулась к окну кабинета. Как я и подозревала, дом неведомого Капитана находился в пределах города. Вероятно, похитители получили приказ заморочить мне голову. Около часа пролетка кружила по одним и тем же улицам. Владивосток город не очень большой. При желании на пролетке его можно объехать минут за сорок. А наш путь длился так долго. Вся эта история выглядела глупо и очень…нереально! Опустив занавеску, я отошла от окна, и села в кресло, недалеко от входа в кабинет.

Прошло еще минут пять, наконец дверь распахнулась, и в кабинет вошел мужчина. Я встала. Мужчина кивнул мне и, отодвинув кресло, сел к столу. Схватив какой-то документ, лежащий на столе, мужчина снова стремительно поднялся и подошел ко мне.

– Это моя дочь, -без предисловий обратился он ко мне,- это ее фотография! Смотрите, смотрите! А это рисунок Золотой Бабы! Не надо отталкивать рисунок, я не зря его вам дал! Посмотрите! Смотрите же!

Мужчина с силой всунул мне в руку странный рисунок.

Я отбросила рисунок! Он обжег мне руку! Мне стало страшно и плохо.

– Я не буду рассматривать ваши рисунки! Я не имею чести быть знакомой с вашей дочерью! И вообще… - я перевела дух, - вы похитили меня и увезли! А теперь…-голос мой сел, и говорила я теперь с трудом,-теперь вы даете мне какие-то мерзкие рисунки и …В общем, я не буду ни на что смотреть, я ни буду ни о чем говорить, пока вы не объяснитесь!

– Если ты думаешь, что я буду извиняться и объясняться,-мужчина снова сел за свой необъятный стол,- то глубоко ошибаешься! Ты,-мужчина буквально зарычал и стукнул пудовым кулаком по столу,-ты ничто, букашка! Моя дочь смертельно больна, она угасает! Я готов уничтожить миллион таких как ты, лишь бы моя девочка осталась жить!