Нас миллион.Хайшенвей??? Haishenwai.Книга четвертая
Шрифт:
Завтра вставать в два часа утра. За грузом приедут рано. Отец еще не знает обо всей этой истории.
– И что вы будете делать?
– Будем молчать. Распределим твою работу между старшими. Однако если отец спросит, придется все рассказать. Или…Ты не хочешь, чтобы мы открыли правду отцу?
– Почему же, надо все рассказать! Может господин Чжан что-то посоветует! Хотя...Ну ладно, что будет, то и будет!
– А теперь давайте купаться!
– закричала Сюли, бросаясь к воде, - Си, вода теплая?
– Вода теплая, но здесь купаться не надо!
– Почему?
– удивилась Яйлинь, она уже стащила с ног башмачки и принялась стаскивать верхнюю одежду
– Ну… - Настя беспомощно посмотрела в сторону Юйлуна
Мальчик готов был помочь, но не мог взять в толк, почему же нельзя купаться, если есть время и вода теплая.
– Там… - Анастасия лихорадочно думала, как отговорить детей от купания именно в этом месте, -
Пока младшие дети купались, старшие показали Си, то, что принесли. Девочка поужинала. Вскоре возле берега реки опять стало тихо. Си осталась одна. Помимо еды, дети принесли вещи, которые могли понадобиться девочке для ночлега. На берег реки Суйфун опустился вечер.
Спала Настя тревожно. Прошли те времена, когда она спала на песке у моря и ничего не боялась. Тогда девочка не думала об опасности. Во Владивостоке, на Семеновском ковше, происходило всякое, бывало, что и убивали, но детей никто не трогал. В то время только одна мысль грела девочку: «Вот стащу, (выпрошу, поберу с песка) несколько рыбешек, и будет у нас с отцом ужин, а может и на завтрак хватит! Но на завтрак обычно не хватало. Папа Си не любил себе в чем-то отказывать. Иногда он даже забывал, что девочке тоже надо кушать и съедал все сам. Когда Настя робко напоминала о том, что тоже голодна, он раздраженно вздыхал. Если добыча Анастасии состояла из трех рыбин, то ей доставалось на ужин не больше полрыбешки, и ту отец отдавал с таким сожалением, что у девочке кусок не лез в горло. Вспомнив отца, девочка пригорюнилась. Где-то ее папа? Неужели не вспоминает о своей брошенной дочке? У Насти не было на отца никакого зла. Она воспринимала отца, как большого ребенка, которого надо кормить, поить и утешать. Девочка горевала только о том, что не сможет помочь отцу, если с ним случится какая-то беда! От отца мысли девочки плавно перешли на мать. Мысль, что мама где-то рядом, грела и помогала жить. Ах, если бы можно было дойти до этого поселка, как его там назвал в письме Павел, Хунчун. В поселке Хунчун живет мама. «Когда появится Павел, я попрошу его проводить меня до этого поселка,» -подумала Настя засыпая.
В четыре часа утра девочка открыла глаза. Резко вскочив, она ударилась о ствол дерева, который был навесом и крышей, всю эту долгую и влажную от росы, ночь. Насте показалось, что она проспала. Выскочив из-под навеса, она начала лихорадочно одеваться, в мокрые от росы вещи, и вдруг все вспомнила. Она действительно проспала. Ее друзья работали уже два часа, но с сегодняшнего дня ее это уже не касалось. Спать больше не хотелось. Под навесом сидеть тоже не хотелось и Си пошла к берегу реки. Воды реки светились изнутри. Настя оглянулась. Лес стоял темный и неприветливый, а от воды шел пар. Вода была матово-молочно-перламутровая и Анастасия пошла к воде. Девочке было холодно и одиноко, и абсолютно все равно, что с ней будет дальше. Однако стоило ей достигнуть берега реки и вступить в воду, как свечение погасло. Через несколько секунд послышался сильный плеск, как будто по воде ударил хвост большой рыбы. Вода выплеснулась на берег. Настю качнуло назад, и она плюхнулась прямо на речные камни. «Ну вот, теперь одежда мокрая не только от росы,-с огорчением подумала девочка, - жаль, что мне не во что переодеться!»
Наконец встало солнце. Си еле дождалась этого момента. Чтобы не думать о солнце и тепле, девочка бродила по берегу реки, и читала вслух стихи. Особенно ей нравилось, как звучат стихи на одном из мертвых языков! Государство называлось Бутрамусс. Жители этого государства звали себя Бутрамуссы, или Муссы. Стихи надо было петь. Музыкальный лад, на котором пелись стихи, был не похож ни на один из ладов, существующих на земле. Если бы кто-то взялся наблюдать сейчас за девочкой, то наблюдатель был бы очень удивлен. Си шла по берегу и беззвучно открывала рот, но изо рта не доносилось ни звука. Беззвучная декламация продолжалась минут пять, потом Си наклонялась к водам реки, набирала полный рот воды, и продолжала декламацию. Становилось слышно, однако звук навевал жуть. Выплюнув воду, девочка продолжала читать стихи, но все так же, беззвучно. Дойдя до определенного места в стихотворении, Анастасия, обвела лес задумчивым взглядом. Ей нужен был листик, сорванный с ветки. Однако дерево должно было быть низкорослым, тонким, и листья с этого дерева должны были просвечивать, если их поднести к свету. Наконец дерево было найдено. Выбрав самый маленький листок, девочка бережно поместила его во рту как мембрану, и снова начала декламировать! Не могу сказать, на что был похож звук, издаваемый сквозь лист. Мне просто не с чем сравнить! Звук был очень красивым, но по-прежнему жутким. Декламация была закончена как раз к тому моменту, как встало солнце. Последние слова стихотворения были снова произнесены беззвучно, однако читались они как гимн солнцу. Бутрамусс,
Гимн солнцу был пропет. Пропет на языке народа Бутрамуссы. Си доела остатки пищи. Сегодня был будний день, но Юйлун обещал, что возьмет на себя нагрузку кого-то из детей. Кто-то один потихоньку уйдет из подвала, чтобы отнести Насте еще еды. Однако это, скорее всего, будет вечером. Что же, девочке было не привыкать, бывали времена, когда она ела один раз в два, три дня.
Становилось жарко. Си вошла по колено в воду. Ей хотелось опять очутиться в помещении со ступками, жерновами и книгами. Анастасия была заинтригована, ей никак не удавалось проследить взаимосвязь между книгами и остальными предметами. Однако огромный зал, находящийся под впадиной Баоань, не желал сегодня открывать свои тайны перед девочкой. Настя смотрела в воду долго-долго, пока не заболели глаза. Ничего не менялось. Лишь рыбешки подплывали поближе к ногам и удивленно замирали, не понимая откуда вдруг взялись эти колонны. Стоило девочке пошевелится, как рыбки прыскали в разные стороны. Река и лес жили своей повседневной жизнью, тайны прошлого не интересовали обитателей реки и леса. Каждый из них был занят самой главной задачей в жизни-выживанием! Затрещали ветки, девочка дернулась, чтобы убежать, но от неожиданности запнулась за корягу и упала в воду. К счастью река была не глубокой. Здесь, у берега можно было купаться без опаски, а вот если зайти в воду чуть глубже, течение могло запросто унести, а еще были водовороты и ямы.
– Я здесь место приметил, - Си услышала голос мужчины, и говорил мужчина по-русски, - рыбалка будет отличной!
– А что, - в разговор вступила женщина, - поближе места не нашлось? Я уж думала, что ты решил таким образом добраться до Никольска-Уссурийского!
– Все шутишь?
– хохотнул мужчина, - сама же просила увести тебя куда-нибудь подальше от поселка!
– Но не так же далеко!
– Ладно, - снова засмеялся мужчина, - в следующий раз найду местечко поближе! Хотя…Ну чем тебе здесь не нравится? Твой муж нас точно здесь не найдет!
– Не надо о муже…Ой, - женщина взвизгнула, - сними его с меня, сними!
– Ну вот, - огорчился мужчина, - всех рыб перепугала! Разве же можно так бояться? Это же был лесной паучок! Ты разорвала его паутину!
– Ты что, - судя по голосу, дама разобиделась ни на шутку,- действительно сюда рыбачить пришел?
– Ну, и рыбачить тоже, - послышался звук поцелуя,- но рыбку половим попозже! А сейчас…Доставай-ка одеяла…
– Нет, мне здесь не нравится!
– закапризничала женщина, - вдруг на меня опять паук нападет! Давай найдем место подальше от деревьев!
– Но…Как же…Тут рыбалка и…Ну, тихо, и знакомых никого рядом! Заросли же…Ну и муж твой, соответственно, не сможет нас найти!
– Да оставь ты мужа в покое!
– завизжала женщина, - Все, я передумала! Ничего я не хочу! Давай вернемся в поселок!
– Ну как же…Я же…Может, передумаешь еще? Ну, куда ты? Поселок в другой стороне.
Настя замерзла и устала. Ноги ее затекли и дрожали. Вода в реке не была холодной, однако одно дело, когда ты купаешься, а потом можешь позагорать на солнце, другое дело, когда…Настя так перенервничала, что не могла заставить себя сделать шаг. Наконец, с трудом выбравшись на берег, она бросилась на прогретую солнцем траву и заплакала. Прятаться и таиться уже не было сил. Не зная за собой никакой вины, девочка все же должна была помнить все двадцать четыре часа в сутки о том, что ей надо прятаться, прятаться, прятаться!
Постепенно дрожь прошла, но слезы не иссякали. Вдруг девочка услышала голос, который так любила. Голос смеялся и утешал: «Озеро наплачешь, а потом сама в нем и утонешь! Не плачь золотое дитя, осипнет голос, как говорить будешь?»
Золотым ребенком звала девочку бабушка Май, мама ее мамы.
А голос продолжал звучать в голове: «Пой, моя хрустальная птичка, когда хочется плакать-пой! Когда была ты крошкой, прилетал Феникс. Птица Феникс угольком знак начертала на горлышке у тебя! И теперь ты, как Феникс, должна всегда восставать из пепла! Помнишь легенду о Фениксе? Легенду о птичке, которая восстает из собственного пепла? Конечно, помнишь! И тебе предначертано тоже самое! Будешь петь-будешь жить! Перестанешь петь, погибнешь окончательно!»