Нас называли ночными ведьмами
Шрифт:
Ночью шли, видели, как летают По-2, а днем наблюдали воздушные бои и радовались за наших летчиков. На рассвете 3 мая вышли на наши передовые артпозиции. Их тепло встретили, покормили и помогли добраться до полка… В ночь на 4-е они снова летали на задание…
Руфа пишет в литературном журнале 2-й эскадрильи: «Только и теперь я не могу равнодушно переносить кваканье лягушек. Невольно наворачиваются слезы умиления и благодарности. Кому как, конечно, а мне лягушачья песня дороже соловьиной трели…»
Потом их машину подожгли уже при полетах в Польше, в районе Населска. Они выпрыгнули с парашютом (с 44-го года полк
Мне казалось, что она не сможет летать после всего пережитого. Но Руфина Гашева была необыкновенным человеком, с такой силой духа…
И Санфирова, и Гашева, и Себрова, и Меклин – все они стали Героями Советского Союза.
Ира Себрова сделала в полку больше всех вылетов – 1004, даже произнести страшно. Я думаю, что во всем мире не найти летчика с таким количеством боевых вылетов. А была она тихой, скромной, вроде бы и не яркой девушкой.
После войны рассказал мне муж Себровой – Саша Хоменко, как перегнал он Ирину машину из ремонта в полк. Саша служил тогда инженером в ремонтной мастерской (ПАРМ). Туда мы отправляли самолеты, когда был выработан моторесурс или машина требовала ремонта после обстрела. Самолет восстанавливали и возвращали на фронт.
Прилетел Саша на аэродром в Ивановской, и Ира стала опробовать машину. Саша сел во вторую кабину. Договорились, что петлю она делать не будет, поэтому он не привязался. И вдруг он видит, что она начала делать петлю, забыла, что он не привязан. «Я вцепился в борта кабины, когда был вниз головой, – чуть не выпал».
Очевидно, Ира вспомнила о нем, быстро снизилась, села на площадку, выскочила из кабины и пошла на КПП… «Я зарулил машину на стоянку, – продолжал рассказывать Саша, – пошел тоже на командный пункт. Вижу, Ира сидит на скамейке, руками за голову держится и говорит мне: „Если бы ты выпал, что бы я сказала командиру полка!“…»
Осень 1943 года. Шли бои под Сталинградом. Наш фронт проходил среди гор и рек. Отступать было некуда.
Наступило 7 ноября. Было объявлено общее построение полка в длинном коридоре одноэтажной школы. В моих руках пачка с поздравительными приказами по дивизии, 4-й Воздушной армии, ВВС фронта. Я начала их читать. Вдруг к школе подъезжает сразу много легковых машин, выходит группа генералов, среди них знакомый – только Вершинин. Я судорожно нахожу старшего, с максимальным количеством звездочек, и докладываю: «Полк, смирно! Товарищ генерал-полковник, 588-й авиаполк для чтения приказов построен! Начальник штаба лейтенант Ракобольская». Он здоровается. В это время вбегает вызванная дежурным Бершанская, тоже считает звездочки: «Товарищ генерал-полковник». Это же повторяется с командиром дивизии полковником Д. Д. Поповым.
– Да что же вы все меня в звании снижаете! – усмехнулся командующий фронтом генерал армии Тюленев… (а это мы привыкли, что, кроме звезд, на петлицах есть еще авиационная птичка, и недосчитывали одну звезду).
Повернулся Тюленев к генералам: «Это вы писали поздравительные приказы, поздравьте лично, быстрее будет и лучше».
А последним выступил сам, рассказал про первые победы под Сталинградом, а потом о нашем фронте, что перешли мы в наступление и взяли Гизель. Полк взорвался
После построения все командование собралось в нашем штабе, мы доложили командующему о своей работе и своих проблемах, в том числе о громадных кирзовых сапогах… Брюками нашими он тоже остался не очень доволен. И вот через какое-то время сняли со всех мерки и прислали нам коричневые гимнастерки с синими юбками и красные хромовые сапожки – американские. Только воду они пропускали, как промокашка.
Долго после этого считалась у нас форма с юбками «тюленевской», и надевали мы ее по приказу полка: «Форма одежды парадная». Например, когда получали гвардейское знамя. Летать же в юбках, или бомбы подвешивать, или мотор чистить, конечно, было неудобно…
Вскоре после посещения полка Тюленевым пришло письмо от Вершинина.
Письмо К. А. Вершинина Е. Д. Бершанской:
Т. Бершанская!
И все твои бесстрашные орлицы, славные дочери нашей Родины, храбрые летчицы, механики, вооруженцы, политработники!
Приветствую и крепко жму руку.
1. Посылаю некоторое количество хотя и не предусмотренных «по табелю», но практически необходимых принадлежностей туалета. Кое-что имеется в готовом виде, а часть в виде материала, т. е. необходима индивидуальная пошивка. Я думаю, с последним справитесь.
Распределение сделайте своим распоряжением.
Получение прошу подтвердить.
2. Материал на присвоение полку звания гвардейского – на подписи. Заслуги полка у всех вызывают единодушное одобрение. Заботу о всех вас проявляет лично т. Тюленев.
3. Приказы по индивидуальным правительственным наградам подписаны в отношении вашего полка – без изменений.
Искренне поздравляю награжденных и желаю всем вам боевых успехов.
4. В отношении двух девушек, допустивших ошибку, – не нарушайте товарищеской обстановки. Дайте им возможность спокойно работать, а через некоторое время возбудите ходатайство о снятии с них судимости. Я уверен, что в конце концов они, так же как и все остальные, будут достойны правительственной награды [5] .
5
Вершинин пишет о тех девушках, которые вскрыли САБ (см. выше).
5. При возможности прошу сообщить, какие у вас есть нужды и просьбы. Будьте здоровы!
Желаю успеха в боевых делах!
Командующий ВВС фронта
К. А. Вершинин
До 1944 года летали мы без парашютов. Да и кто раньше брал парашют на самолет По-2? Логика была простая: «Если собьют над вражеской территорией, то лучше погибнуть, чем попасть в руки к фашистам, а если над нашей, то как-нибудь сядем, наша машина прекрасно парашютирует»… Так и случалось. У Веры Тихомировой заглох мотор на высоте 1000 м, и она, планируя, посадила самолет. Дина Никулина села прямо на автодорогу, хотя была ранена. Да и кабины тесные, а штурман обычно брал себе на колени САБ и мелкие бомбы (например, «лягушки» – они прыгали, прежде чем взорваться), а потом сбрасывал их прямо через борт над целью. Да и вес был лишний…