Нас не вернуть, предатель
Шрифт:
Женщина открывает рот, чтобы ответить, но я поднимаю палец, заставляя ее замолчать. И продолжаю.
– Нет, Римма Булатовна, – говорю резко. – Вы обо мне совсем не думали. И о моем малыше – тоже. Поэтому он не имеет никакого отношения к вашей семье. Это раз. Вы до сих пор защищаете Альпа, несмотря на то, что прекрасно знаете, как он меня унизил. Как растоптал мои чувства. Это два. И сейчас… Сейчас вы так обращаетесь со мной, словно я предательница! Словно это я изменила вашему сыну, а не он мне! Совсем совесть потеряли! Я вам ничего не должна, слышите? Это три. Я. ВАМ.
Эмоции меня подводят. Я на грани истерики. Хочется реветь в голос. Хочется закрыться где-нибудь и никого не видеть. Господи… Ведь прошло полтора года. А все, что было тогда, опять вернулось. Снова я обвиняемая, хотя виноваты все, кроме меня. Я просто жертва. Но… Почему все выставляют меня последней дрянью?
За что, Господи?
Где я совершила ошибку? Что я сделала не так?!
– Прости, – вдруг раздается виноватый голос. За пару шагов бывшая свекровь оказывается рядом и, положив руки мне на плечи, слегка их сжимает. – Прости меня, родная. Я… Я просто не могу поверить, что у меня есть внук, а я столько времени его не видела. Прости меня, Дарина. Я…
– Мой ребенок не имеет к семье Чакырбейли никакого отношения, как и я сама. Вы же понимаете меня? – цежу с яростью. С нажимом. – Хватит повторять одно и то же. Вы давно потеряли нас. Сами оттолкнули. И сейчас… – Горько усмехнувшись, я мотаю головой. Скидываю теплые ладони бывшей свекрови, делаю шажок назад. – Прекратите лезть к нам и ломать то, что я с огромным трудом построила. Я только-только пришла в себя. Я твердо стою на ногах. Работаю, обеспечивая и себя, и сына. Не хочу больше видеть никого из семьи Чакырбейли или Юсуповых. Вы давно для меня умерли. Все! Вы давно потеряли право быть рядом со мной и моим ребенком!
Свекровь цепляется за мой локоть железной хваткой. Не дает возможности сделать и шагу… Я смотрю на ее руку, потом ей в глаза, и вопросительно выгибаю бровь. Зря я согласилась поехать с Русланом на этот вечер. Нет, вообще… Зря я согласилась вернуться в родной город. Зря… Столько сожалений за последние две недели.
– Давайте без фокусов, Римма Булатовна, – цежу я, желая скорее покинуть это место. – То, что вы делаете, – не самый лучший вариант для выяснения отношений.
Но бывшая свекровь даже не думает ослабить хватку. Судя по отсутствующему взгляду, она прокручивает в голове какие-то мысли.
– Альп не горел желанием сделать все именно так, – наконец говорит она. – И страдал так же, как и ты. Да, изначально я тоже винила во всем его. Говорила, какая он сволочь. И что недостоин такой девушки, как ты. Но потом… В общем, я сама недавно узнала, через что ему пришлось пройти… У меня сердце сжалось от боли! Мой бедный мальчик! Я попросила сына тут же найти тебя. Чтобы привез обратно в город, к нам. Но он сказал, что еще не время. Я только вчера узнала, что ты вернулась и что у тебя есть сын. Он же наш внук! В его венах течет кровь семьи Чакырбейли, Дарина!
– Я повторюсь, Римма Булатовна: я никому ничего не должна. – Голос срывается. Я перехожу на хриплый шепот. – О каком сострадании идет речь? Ради бога! – Губы растягиваются в невеселой усмешке. – Альпарслан сам сказал, что хочет развода. Что ему на меня плевать. Что он всю жизнь любил другую. Мало того, еще и заставил сказать отцу, что развод – это мое решение… Карим Ибрагимович подумал, что я хочу развода из-за того, что у меня не получается забеременеть. Господи… Хотя бы сейчас, надеюсь, он знает правду?
На самом деле мне совершенно плевать на то, что думают другие. Что они знают или чего не знают! И я без понятия, о чем вообще говорит свекровь.
Альп, видите ли, страдал!
Боже, что за чушь? Я в такой бред никогда в жизни не поверю.
Римма Булатовна снова вздыхает. Она продолжает смотреть на меня в упор и, кажется, даже перестает дышать.
В этот момент дверь открывается, в туалет заходят две девушки. Явно заметив, что обстановка напряженная, замирают, будто спрашивая: «Что происходит?»
Выдавив вымученную улыбку, я сжимаю в ответ запястье бывшей свекрови, чтобы она меня отпустила. Римма Булатова до сих пор держит меня за руку, будто я готова сбежать. Да, я действительно с удовольствием бы ушла, но молчать больше не получается. Потому что достали. Ну просто достали своими обвинениями! Все!
Я прохожу мимо девушек. Римма Булатовна так и стоит на месте. Закрыв за собой дверь, быстро иду по коридору, возвращаюсь к Руслану. Если бывшая свекровь догонит меня, наш разговор затянется надолго. А мои нервы не железные. Я сама на грани. Еще чуть-чуть – и просто взорвусь.
– Дарина! – слышу я ее голос позади и глубоко вздыхаю. Господи, ну хватит уже… – Я хочу увидеть своего внука! Ты же не запретишь мне?! Не будь такой жестокой!
Я застываю. Оборачиваюсь и сцепляюсь взглядом с бывшей свекровью. Сканирую ее. Она стоит в паре шагов от меня. Смотрит виновато и… умоляюще. Надо же!
– Не смейте приближаться ни ко мне, ни к моему сыну! – произношу твердо. – Иначе пеняйте на себя! Полтора года назад я вычеркнула вас из своей жизни. И вновь вписывать в нее не собираюсь! Надеюсь, теперь я ясно выразилась, и вы все наконец от меня отстанете!
– Что-то не так? – интересуется Руслан, едва я сажусь рядом с ним.
Чувствую на себе взгляд Карима Ибрагимовича, но стараюсь не поднимать голову. Достаю телефон и смотрю на экран. Там один-единственный пропущенный звонок. Альп.
Сглотнув внезапно образовавшийся в горле ком, я заглядываю в глаза Абрамова.
– Руслан, скажи… – шепчу ему. – Мое присутствие необходимо? Если нет, я бы хотела поехать домой.
– Ты не в настроении. Явно что-то случилось, – прищурившись, говорит он.