Нас возвышающий обман
Шрифт:
– Этот ублюдок приставал к моей жене!
– Люциус — муж ее кузины, так что он наш родственник, кстати, он и ваш родственник.
Как только леди Селеста включилась в разговор, все стали расходиться, как по мановению волшебной палочки. Даже Малфой, разгладив невидимые складки на рукаве, усмехнувшись, пошел в зал, учтиво поклонившись Селене и леди Селесте. Только Блэк стоял напротив жены. В последний момент леди Селеста, последовавшая за Люциусом, обернулась:
– Кстати, Сириус, интересно, а почему
Поднятая бровь, довольная улыбка. Чудесный вечер!
====== Глава 14. ======
– Мама, мне так жаль...
– Жаль? За один вечер разрушить ту безупречную репутацию, что я выстраивала годами?!
– Мама...
– Я было подумала, что воссоединение семьи все же возможно. Но Блэки остаются Блэками! Твоя кузина тоже хороша. Бледная истеричка!
– Мама, почему ты всегда и во всем винишь Сириуса?
– А кто же, по-твоему, виноват? Может быть, ты? Моя дочь вышла замуж против воли родителей!
– Люциус...
– Правда? Неужели? И что же он сделал? Ничего! Ничего из того, чего не делал бы раньше. Всем известны его чувства к тебе! Почему ты не послушала меня?
– Сириус просто ревнует.
– Ревнует? Это удел всех мужей, чьи жены хороши собой! По-твоему, каждый должен хвататься за палочку, как только поймает на своей жене заинтересованный взгляд другого? Я тоже была молодой. Ты думаешь, твой отец никогда не ревновал меня? Но Мунроки всегда соблюдают приличия. Долг и семейная честь для нас превыше всего!
Леди Селеста передвинулась на краешек кресла, демонстрируя безупречную осанку. Возраст? Годы не имели над ней власти: морщины боялись появляться на ее лице, седина не касалась волос. Селена вспомнила одинокую леди Вальбургу, постепенно превращающуюся в старуху в плену опустевшего родового гнезда. Что она говорила про мать?
– Ты сейчас говоришь о лорде Абракасе, отце Люциуса?
Впервые Селена увидела, как лицо матери сначала вспыхнуло, а потом вдруг стало мертвенно-бледным. В глазах отразилась буря эмоций, дернулся уголок рта.
– Нашего Абракаса ты назвала в честь него?
Материнская рука взлетела вверх, будто для удара. Сверкнули перстни, ладонь со свистом рассекла воздух, но так и не коснулась щеки Селены.
– Что ты знаешь об этом? – голос скорее напоминал шипение, подтверждая родство со змееустом Слизерином. – В отличие от тебя, я всегда была верна своем дочернему долгу. Я леди Мунрок! Я не забывала об этом в своем замужестве! Никогда!
– Вопреки всему? Вопреки собственным чувствам?
– Долг превыше всего. Я предала свое сердце ради долга.
– Но я – не ты. Я никогда не буду счастлива с Малфоем, как бы тебе этого ни хотелось!
– Можно подумать, ты счастлива с Блэком.
Это был удар. Селена предпочла бы получить от матери пощечину.
– Я люблю Сириуса.
– Любовь, дорогая, не самое важное в браке. Малфой тебе подходит!
– А тебе не подходил? Ты не видела его в чаше?
Леди Селесте понадобилась пара минут, чтобы обрести дар речи и выровнять дыхание.
– Ты знаешь о чаше? Ты была у нее... И что же тебе наговорила тетка Гвиневра? Как вообще можно слушать ее бредни? Она пыталась рассказать тебе о твоем долге, о Мелюзине?
Селена удивленно смотрела на мать.
– Еще не пыталась? – леди Мунрок выдохнула с облегчением. – Зря ты к ней ходила... Ей не терпится сбросить свое бремя на чужие плечи. – Она поежилась, будто ощутила порыв холодного ветра. – Я чувствовала, что все это вернется в мою жизнь. Когда услышала плач воды в ночь смерти Максимуса. Плач Мелюзины... – На краткие мгновения Селена увидела на лице матери следы прошедших лет, словно рябь пробежала по озерной глади, а потом все снова успокоилось. – А теперь Гвиневра с чашей... Она предложила тебе в нее заглянуть?
Девушка молчала. Мать пытливо вглядывалась ей в глаза.
– Готова поклясться, ты не видела там Блэка. Гори он черным пламенем!
– Ты... ты знаешь про черный огонь?
– Мне ли про него не знать...
*
Дамблдор сидел, опустив задумчивый взгляд на свои переплетенные пальцы. Постоянное присутствие на заседаниях Визенгамота порядком утомило старого волшебника. Но сегодня он не мог себе позволить расслабиться: ему предстояла еще одна беседа, и он опасался, что разговор будет не из приятных.
Директор закрыл глаза и мысленно вернулся к событиям сегодняшнего утра.
В уже привычной суете зала суда, дожидаясь начала слушания, он позволил себе вот так же на мгновение закрыть глаза. Пришел в себя от громкого хриплого голоса:
– Эта бесконечная тягомотина, дери меня оборотень, усыпит кого угодно! – Скрипнула железная нога. – И так же все ясно! Но нет, третий день копаемся в драконьем дерьме! Выясняем, насколько же глубоко подсудимый погряз в грехах. Не суд, а публичное покаяние! Пропади все в Анун!
– Аластор, я задремал, – пробормотал директор, устало моргая за стеклами очков.
– На-ка вот, полюбуйся!
Грюм скинул ему на колени объемную папку, из которой во все стороны торчали бумаги.
– Это имеет отношение к делу?
– К сегодняшнему балагану? Нет! А вот к твоему делу – еще как! Список славных деяний лорда Блэка за последние недели, – Грюм усмехнулся. – Мой дубоголовый стажер стал чуть расторопнее после битвы с боггартом, собрал все эти бумажки. Они были повсюду — в Канцелярии, в департаменте регулирования отношений в магическом сообществе, на столе у Фаджа.