Нас возвышающий обман
Шрифт:
Они переехали в одно из предместий Лондона, в дом, оставшийся Сириусу от дяди Альфарда, старшего брата его матери. За это безусловное предательство интересов семьи Вальбурга вычеркнула брата из семейного древа вслед за сыном. Она никогда не желала мириться с теми, кто шел против нее!
В этом доме Селене было очень тоскливо и неуютно. Она уже привыкла к суете Хогсмитта, к визитам Минервы МакГонагалл, которая никогда не отказывала себе в удовольствии понянчиться с Лили. Когда она брала девочку на руки в стенах дома, когда-то бывшего ее семейным очагом, Селене казалось, что профессор молодела.
Селена ловила себя на мысли, что она скучает даже по Снейпу. Девушку это удивляло, ведь он никогда не одобрял ее брака с Сириусом, впрочем в его одобрении она и не нуждалась, критиковал Блэка, но был так трепетно нежен с Лили, что сердце сжималась при виде того, как девочка лопочет у него на коленях. Надо было видеть его глаза в эти минуты! Сириус никогда так не смотрел на дочь... Зато когда разговор заходил о Гарри, все его существо дышало гордостью за крестника. И это было... обидно.
Накануне отъезда она столкнулась с Северусом у дверей «Кабаньей головы», куда она заходила попрощаться с Аберфортом Дамблдором. Он оценивающе посмотрел на девушку, и она почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.
– Славно! Значит, Блэк решил посадить тебя в клетку, – Снейп пристально смотрел ей в глаза. – Хочет, чтобы ты пела только для него?
– Я не птица, чтобы меня запирать...
– Это уж точно, не птица! У птиц есть крылья и желание свободно летать. А что есть у тебя?
– Я не понимаю, к чему весь этот разговор, Северус. Что ты хочешь сказать? Сириус любит меня, он просто ревнует.
– В том, что он ревнует, я ни на секунду не сомневаюсь, он просто бесится от ревности. И считает, что это повод запереть тебя вместе с девочкой непонятно где. О да! Это и есть его великая любовь! Но пусть он не рассчитывает, что я перестану общаться с Лили. Она единственный дорогой мне человек на этом свете!
Затем он прошел мимо нее и вошел в таверну. Странное это было прощание. И чем чаще Селена вспоминала о нем, тем громче в ее голове звучал голос Снейпа, который, издеваясь, напоминал ей про «великую любовь Сириуса».
Сегодня их навестил Дамблдор: он был в Лондоне, в Министерстве Магии, а на обратном пути заехал проведать молодую семью. Сначала Селена просто светилась от радости, но сейчас, слушая, как бушует Сириус, чувствовала себя неловко. Девушка закрыла глаза, потом открыла и подошла к мужу, взяв его за руку.
– Думаю, не стоит так горячиться. К тому же ты разбудишь Лили, а я только ее уложила.
На несколько минут ей показалось, что Сириус услышал ее. Он обнял ее, затем сразу отошел и тяжело опустился в кресло. Дамблдор сидел напротив, невозмутимо наблюдая за ними. По его лицу было незаметно, чтобы крики Блэка беспокоили его.
– Простите, Селена, что я вторгся в ваше уединение и, по всей видимости, в очередной раз не сошелся во мнениях с вашим мужем. Но считаю необходимым еще раз напомнить, что даже Питер Петтигрю до сих пор остается на свободе, поэтому Гарри лучше...
– Петтигрю?!
– А что вы предлагаете? Передушить всех крыс в Англии и за ее пределами? У нас ведь даже нет уверенности в том, что Петтигрю до сих пор остается в стране.
– Я предлагаю уже начать действовать!
– Сириус, поверьте моему опыту, если результат действий не видно сразу, то это вовсе не означает, что самих действий нет.
– О да! Но это может означать, что сами действия бесполезны.
С этими словами Сириус порывисто поднялся из кресла и вышел из комнаты. Смутившаяся Селена растерянно посмотрела на Дамблдора:
– Он, наверное, прошел проверить Лили...
Дамблдор смотрел на нее поверх своих похожих на половинки луны очков и улыбался в бороду.
– Селена, я так давно живу на свете, что вам нет нужды выгораживать мужа в моих глазах. Я все понимаю.
*
Селене больше не могла постоянно находиться в этом доме. Она чувствовала, что ей просто жизненно необходимо куда-то выйти, что-то сделать, поэтому, несмотря на возражения Сириуса, она решила навестить леди Вальбургу в Лондоне, как ей и советовала мать в своих письмах. В конце концов, мать Сириуса, какой бы она ни была, остается его матерью и бабушкой их дочери.
Они с малышкой долго стояли на крыльце со стершимися ступенями. Прислушиваясь к тишине дома, находящегося за черной дверью, Селена уже стала сомневаться, что кто-то ей откроет. Она вновь взялась за серебряный молоток в виде змеи, как вдруг дверь распахнулась, и на пороге возник старый домовик. Он злобно зыркнул на гостей.
– Ходят, вечно тревожат покой старого Кикимера... Особенно сегодня... Еще и детей с собой приводят, – добавил он, косясь на девочку на руках у Селены. Затем он изволил обратиться к ней: – Как доложить госпоже?
Селена не сомневалась, что старый домовик ее узнал, просто в своей обычной манере высказывает пренебрежение к тем, кто может быть нежеланным гостем для его хозяйки. В это время до них долетел голос самой леди Блэк.
– Кикимер, где тебя носит?! Немедленно иди сюда, проводи гостей! Или, клянусь, твоя голова будет лежать в одном ряду с головами твоих предков.
Эльф что-то фыркнул и поспешно отвернулся от Селены.
– Иду, иду, госпожа. Кикимер живет, чтобы служить благородному роду Блэков.
Он распахнул дверь гостиной, и из нее вышел Люциус Малфой. «Это же надо было мне прийти именно сегодня!» – мелькнула мысль. Селена с надеждой оглянулась на входную дверь. Но уходить было поздно, Малфой уже заметил ее. Сперва на лице мелькнуло удивление, а потом он довольно улыбнулся. Он заметил ее испуг и смущение.
– Селена... Блэк, да уже Блэк! Как жаль... Но я все равно несказанно рад тебя видеть. Теперь наши родственные связи стали еще теснее, – его голос гипнотизировал девушку, а сам Малфой подходил все ближе. – Теперь ты жена двоюродного брата моей жены. Звучит ужасно! Но позволяет мне поцеловать тебя, по-родственному.