Насчастливый город

Куин Эллери

— На вашем месте, Джим, я отказался бы от выпивки, — дружелюбно посоветовал Эллери. — Конечно, это не мое дело, но, если вы будете говорить такие вещи, вас могут неверно понять.

— Да. — Джим коснулся выбритой щеки. — Пожалуй, вы правы. О, моя голова!.. Больше никогда в жизни…

— Скажите это Норе, — засмеялся Эллери. — Ну, пока, Джим!

— До свидания. И еще раз спасибо.

Эллери, улыбаясь, вышел. Но на лестничной площадке улыбка его исчезла. Ему показалось, что дверь комнаты для гостей открыта чуть шире, чем была, когда он входил в спальню Джима.

* * *

Эллери

Квину становилось все труднее работать над романом. Во-первых, из-за погоды. Осень пестрела красными, оранжевыми и зеленовато-желтыми красками; в воздухе ощущался намек на ранний снег; ночи наступали быстро. Эллери одолевало искушение побродить по сельским дорогам, ощущая под ногами сухие листья, особенно после захода солнца, когда на небе опускался занавес, в фермерских домиках зажигались огоньки, а из темных сараев иногда доносились ржание или лай. Уилси Галлимар приехал в город с пятью грузовиками индеек и сбыл их моментально. «Да, сэр, — говорил себе Квин. — Близость Дня благодарения ощущается повсюду — кроме дома 460 на Хилл-Драйв».

Во-вторых, мешала Пэт, чья привычка заглядывать ему через плечо стала хронической. Она настолько открыто липла к Эллери, что Гермиона Райт начала потихоньку строить планы и даже Джон Ф., который никогда ничего не замечал, кроме погрешностей в закладных и редких почтовых марок, выглядел задумчивым… Это сильно осложняло работу.

Но больше всего времени отнимало у Эллери незаметное наблюдение за Джимом и Норой. Атмосфера в доме Хейтов становилась все хуже и хуже. Джим и Нора перестали ладить. Они ссорились настолько горячо, что их резкие голоса доносились в ноябрьском воздухе до дома Райтов даже через закрытые окна. Иногда причиной была Розмэри, иногда пьянство Джима, а иногда деньги. Джим и Нора делали вид перед Райтами, что у них все великолепно, но это никого не вводило в заблуждение.

— У Джима появилась новая привычка, — сообщила Пэт Эллери однажды вечером. — Он стал играть!

— Неужели? — отозвался мистер Квин.

— Сегодня утром Нора говорила с ним об этом. — Пэт была так расстроена, что не могла сидеть спокойно. — Джим все признал и тут же потребовал у нее денег. Нора умоляла его объяснить, что не так, но это только рассердило Джима. Эллери, я думаю, он повредился в уме!

— Это не ответ, — возразил Эллери. — В его поведении есть какая-то система, Пэтти. Если бы только Джим заговорил — но он этого не желает. Прошлой ночью Эд Хотчкис привез его домой на такси. Я ждал на крыльце — Нора пошла спать. Джим был здорово пьян. А когда я начал его расспрашивать… — Эллери пожал плечами, — он бросился на меня с кулаками. Пэт…

Девушка вздрогнула:

— Что?

— Джим закладывает драгоценности.

— Драгоценности? Чьи?

— Сегодня я следил за ним во время ленча, когда он вышел из банка. Джим зашел к Симпсону на площади и заложил, как мне показалось, брошь — камею с рубинами.

— Это брошь Норы! Тетя Табита подарила ей ее по окончании школы!

Эллери взял Пэт за руки.

— У Джима нет собственных денег, верно?

— Нет, кроме тех, что он зарабатывает. — Пэт сжала губы. — На днях папа говорил с ним о его работе. Джим пренебрегает ею. Вы ведь знаете папу — он кроток, как ягненок. Должно быть, это смущало его до крайности. Джим на

него огрызнулся, а папа только заморгал и отошел. Вы заметили, как выглядит мама?

— Ошеломленной.

— Мама ни за что не признается, что в семье что-то не так, — даже мне. А Нора — тем более. Но весь город уже начал перешептываться — Эми Дюпре работает не хуже Геббельса! Я ненавижу их всех! Ненавижу Райтсвилл! Ненавижу Джима!..

Эллери пришлось обнять ее.

* * *

Нора готовилась ко Дню благодарения с отчаянием женщины, изо всех сил цепляющейся за свой мир, который стал к ней враждебен. У Уилси Галлимара приобрели две лучшие индейки, каштаны жарили в неимоверных количествах, из клюквы с Лысой горы выжимали сок, репа, тыквы и прочая снедь также нуждались в заботах и хлопотах с помощью Альберты Манаскас или без нее, а главное — требовали сосредоточенности. Покуда ее дом наполняли аппетитные запахи, Нора не принимала помощи ни от кого, кроме Альберты, — ни от Пэт, ни от Гермионы, ни даже от старой Луди, которая сердито ворчала, что «молодые воображалы думают, будто они все знают и умеют».

Герми прикладывала платочек к глазам.

— С тех пор как мы поженились, Джон, это первый День благодарения, когда я не устраиваю семейный обед. Нора, детка, твой стол просто чудесен!

— Может быть, на сей раз я не заработаю несварение желудка, — усмехнулся Джон Ф. — Только посмотри на эту индейку!

Но Нора выпроводила всех в гостиную — еда была еще не совсем готова. Джим, слегка напряженный, но трезвый, хотел остаться и помочь. Нора кисло улыбнулась и выставила его вместе с остальными.

Эллери Квин вышел на крыльцо дома Хейтов, поэтому первым увидел Лолу Райт, когда та появилась на дорожке.

— Привет бездельникам! — поздоровалась она.

— От бездельников и слышу.

На Лоле были те же свитер, слаксы и лента в волосах. Ее дыхание распространяло тот же аромат скотча.

— Не смотрите на меня как на постороннюю! Меня пригласила Нора. Воссоединение семьи и так далее. Забудем старые обиды и поцелуемся. Я не против. Но вы все-таки бездельник. Так и не пришли навестить малютку Лолу.

— Был занят романом.

— Черта с два! — засмеялась Лола, прислонившись к его плечу. — Никакой писатель не работает больше двух-трех часов в день. Это все из-за моей плаксы. Вы волочитесь за Пэт. Ну и ладно. Могло быть и хуже. У нее, по крайней мере, есть голова на хорошеньких плечиках.

— Могло быть и хуже, Лола, но я ни за кем не волочусь.

— Он к тому же и благороден! Ну и правильно делаете, братец. Прошу прощения — я должна выразить семейную привязанность. — Лола осторожно шагнула в дом сестры.

Эллери некоторое время подождал на крыльце, потом последовал за ней. Его встретило бурное веселье. Только острый глаз мог разглядеть эмоциональную напряженность за ласковой улыбкой Герми и слабую дрожь руки Джона Ф., когда он брал у Джима мартини. Пэт навязала порцию Эллери, который предложил тост за «чудесную семью».

Раскрасневшаяся Нора вышла из кухни и отправила всех в столовую, где они дружно выразили восхищение столом, похожим на журнальную иллюстрацию. Розмэри Хейт держала под руку Джона Ф.