Наседка
Шрифт:
Отдал Ангелу его двести тысяч. Фактически у меня купили только программную часть, но парень честно делал свою работу, и оправдывать этим банальное желание зажать деньги было нечестно. Катцу радовался, как ребенок, которым, собственно, и являлся. Говорить ему, что нас безбожно надули, я не стал.
С утра и до обеда я обычно зависал у Мики, старательно доламывая диван в гостиной. Своеобразная мелкая месть папаше девушки. Хотя, в принципе, я был даже в какой-то мере благодарен хитрому змею: за своевременное возвращение с небес на землю. А то расслабился, понимаешь, - всерьез о свадьбе начал подумывать. Совсем юношеские гормоны
В университет меня, можно сказать, приняли. Во всяком случае, экзамены, которые в Японии проходят за полгода до окончания школы и фактического зачисления в высшее учебное заведение, я сдал. Оставалось только не испортить школьный аттестат плохими оценками - плевое дело.
Подработку пришлось забросить, оставив лишь двух учеников: Джона и Мамору. Боксер оказался не таким уж и глупым, и после пересмотра жизненных приоритетов из него вышел вполне приличный студент. Фактически я его и не учил-то ничему. Так, пояснял непонятные моменты и повышал парню самооценку, получая за это деньги. Впрочем, как и с Джоном. Американца больше интересовали культурные особенности страны и мое мнение о банальных жизненных ситуациях, чем обучение языку, на котором он уже вполне сносно общался. Советы по общению с японками, опять же... Так что в обоих случаях я скорее получал деньги за умение слушать и вовремя вставлять нужные фразы. Психотерапевтом, что ли, устроиться?
Но, в целом, несмотря на нагрузку, жизнь меня только радовала. До начала школьных занятий оставалась целая неделя, родители торчали на другом конце города, а записавшаяся на курсы массажа Мики дарила мне неземное наслаждение, периодически разминая мышцы после занятий у Джиро-сенсея. Так что домой мальчик Синдзи плелся усталый, но довольный.
Взобравшись на положенное количество ступенек и уже предвкушая, как упаду на стул, вытяну ноги и пристрою на колени клавиатуру, я обнаружил перед дверью теткиной квартиры мнущегося лейтенанта сил самообороны. Этот смешной тип то поднимал руку, собираясь решительно постучать, то ронял ее обратно.
– Чего робеешь?
– несколько вяло поинтересовался я у него.
– Не руку с сердцем случаем предлагать собрался?
– Она меня выгнала, - как-то по-детски обиженно отозвался Макото, поворачивая ко мне растерянную физиономию.
– За что? Не сошлись во мнениях при обсуждении фотографий соседского котика?
– Я не знаю, - у мужика был такой вид, словно он вот-вот заплачет.
– Тяжелый случай, - посочувствовал я.
– Извиниться хоть успел?
– За что?
– Не за что, а перед кем.
– Но я же ничего не сделал, - попытался оправдаться Макото.
– Наивный. Это с твоей точки зрения - ничего. А с ее - совершил все семь смертных грехов. Или сколько их там? Иначе сидел бы сейчас на диване с тетей в обнимку, а не мялся на лестничной клетке. Так что, если хочешь вернуться - придется извиняться.
– Но за что?!
– почти возопил он.
– Ты как маленький.
– Я закатил глаза.
– За все. Думаешь, если мы в патриархальной Японии, то все женщины будут только послушно кивать и заглядывать тебе в рот?
– А?
– только и сказал лейтенант, растерянно хлопая ресницами. Военный как он есть. Одна извилина и та от фуражки.
– В общем, так, - я панибратски взял простого армейского парня руками за плечи и развернул лицом к двери.
– Сейчас ты войдешь внутрь, упадешь на колени и попросишь у тети прощения.
– Но я даже не знаю за что!
– отчаянно просипел он, стремясь врасти обеими ногами в лестничную площадку.
– Тогда срочно придумай такие выражения, чтобы она об этом не заподозрила. И не вздумай пытаться выяснить причину ее гнева, если не хочешь повторного выдворения. Извинился, поклялся в вечной любви, обозвал богиней и все. Будет топать ногами и стращать небесными карами - тверди, как она очаровательна. Начнет фыркать и отворачиваться - значит можно вставать с колен и нежно целовать в шейку. В общем, не мне тебя учить. Вперед!
Я хлопнул его ладонью промеж лопаток и шустро сунул выуженный из кармана ключ в замочную скважину. Два оборота и еще один удар по спине, чтобы мужик все же попал в квартиру, а не сбежал, подавшись минутной слабости.
– Привет, тетя! Я вернулся!
– Привет, Син, - отозвалась после некоторой паузы и едва слышного всхлипывания Таки.
– Ты там Макото не видел?
– Конечно видел, тетя.
– Я подтолкнул лейтенанта к дверям теткиной комнаты.
– Он такой расстроенный, такой расстроенный, что прям ужас.
– Да?
Таки выглянула в коридор, явив нам свои дрожащие губки, покрасневшие глазки и шмыгающий носик. Макото тут же бухнулся перед ней на колени, стукнул лбом об пол и залепетал что-то о готовности сделать сэппуку, чтобы искупить причиненную ей обиду. Ой, идиот! Нельзя же все мои указания воспринимать настолько буквально! Перехватив немного растерянный взгляд Таки, я вздохнул, пожал плечами, покрутил пальцем у виска. И попросил:
– Теть, прости засранца.
Ноябрь 1997-го
– Син!
– громкий оклик от объявившейся на пороге тетки приостановил кипящую в комнате битву.
– А?
– Я повернул голову и тут же схлопотал по ней подушкой.
В ответ на мой возмущенный взгляд Мики состроила виноватое выражение лица, хотя подозреваю, она с удовольствием воспользовалась подвернувшейся возможностью.
– К тебе друг, - сообщила Таки.
– Пусть заходит.
– Я отбросил свое "оружие" и принялся заправлять выбившуюся рубашку обратно в брюки.
Девушка тоже занялась своим внешним видом и полминуты спустя, когда к нам присоединился мрачный Катцу, о недавнем сражении напоминал лишь устроенный на кровати бардак.
– Чего грустим?
– поинтересовался я у товарища.
– Сказал Хироко, что не могу больше с ней встречаться, - сообщил он, плюхаясь задницей прямо на пол.
– Черт! Ты что, не мог еще полгодика потерпеть? Вы же с этим прилипчивым кошмариком впятеро дольше влюбленную парочку изображали. А мне теперь целый месяц Мики мороженым кормить придется.