Насекомые и волшебники, или Фотосессия
Шрифт:
— Да, теперь представляю. Скажите, а вы не хотите дать показания?
— Уже. Их используют, если в том возникнет необходимость. По крайней мере, ваш монсеньор Марни это обещал.
— Обычно он выполняет свои обещания.
— Да, я понял. Ваш кабинет сильно пострадал?
— Прилично, но там уже начали ремонт.
— Скажите, а что, все-таки, произошло? Почему упала люстра?
— Случайно.
— И… часто с вами происходят подобные случайности?
— Бывает, — пожала она плечами.
— Очень своевременно,
— Отец Варфоломей говорит, что если обратиться с соответствующей просьбой в соответствующее место и оформить её подобающим образом, то все сбудется.
— Хорошо, я вас понял. В принципе, вы правы, о таких вещах не говорят со странными случайными знакомыми.
— О каких? — подняла она бровь.
— Вы не представляете, наверное, но я знаю о вас довольно много. Обитатели дворца не отвечают на прямые вопросы, но охотно пересказывают местные легенды. И знаете, изрядная их часть — о вас.
— Нет, не представляю. Я не слушаю местные легенды.
— А я посвятил этому захватывающему занятию несколько вечеров. И знаю, что вы переводите старинные тексты с латыни, летаете над крышами, водите машину, как сумасшедший гонщик, отлично стреляете, танцуете что-то балетное, умеете лечить, разговариваете с привидениями, видите всех насквозь и обращаетесь на «вы» ко всем мужчинам в доме. Знаете, мне предложили остаться здесь и работать в вашей службе безопасности.
— Но вы не согласились? — догадалась она.
— Нет. Я одиночка, работать в команде не умею, и нынешняя история это полностью подтвердила. И ещё… Если здесь работать, то с вашим монсеньором нужно дружить. Да я и сам бы этого хотел.
— И что вам мешает?
— Сначала мне нужно разлюбить вас, — а глаза такие, что только нырнуть и утонуть.
Она некоторое время молчала, потом ответила:
— Да, это было бы для всех лучше. В первую очередь, конечно, для вас.
— Я понимаю. Я видел вас с ним.
— С кем? — вскинулась она по привычке.
— А есть варианты? — улыбнулся он. — С Марни, конечно.
— Где это вы умудрились нас видеть? — спросила она медленно.
— В вашем кабинете. Вчера. Когда он вас из-под стола извлекал. Я не всё время был без сознания, и как раз успел увидеть вашу встречу. Знаете, я не Джильи и мне было понятно, что у вас кто-то есть. Мне, конечно, рассказали — девушка монсеньора, близко лучше не подходить, ибо прилетит с обеих сторон, и все дела. Только я видел, что вы разве что здороваетесь и киваете друг другу на бегу, и не верил, и думал, что это так, прикрытие, чтобы никто не приставал, а на самом деле у вас роман с кем-нибудь вроде Каэтани — вы с ним тогда очень заразительно смеялись над насекомыми. А вчера я увидел, как Марни вас искал и нашёл, и сразу стало понятно, что именно с ним вы обмениваетесь ласковыми словами, нежными прикосновениями и… запонками, — подмигнул он. — Мне сказали, кстати, что и предупреждать
— Верно, так и было бы.
— Но вчера утром я этого ещё не знал. Поэтому слава всем люстрам этого дворца, они падают удивительно вовремя. Кстати, в контексте всего, что о вас рассказывают, я, честно говоря, не сомневаюсь, что её каким-то образом уронили вы, и сделали это намеренно.
— Зря не сомневаетесь. Не намеренно. Так получилось. Раз уж вы меня выспрашиваете — тогда и я спрошу. Скажите, что за странности в вашей татуировке?
— В которой? — в глазах снова заплясали озорные искры. — Или вы осмотрели все?
— Осмотрела, — она тоже добавила в улыбку лёгкости. — Любопытство, понимаете ли.
— Понимаю. И нередко пользуюсь, — он снова ей подмигнул. — Если хотите — можем рассмотреть их ещё раз, теперь уже совместно. Я расскажу вам про них интересное. И не только расскажу, и не только про них. Честно, не пожалеете!
— Верю, — она улыбнулась и попыталась мысленно приглушить его порыв. — Но — нет.
— Почему же?
— На данном этапе своей жизни я это полагаю невозможным.
— Вы никогда не встречались с несколькими мужчинами параллельно?
— Я считаю, что именно сейчас это совершенно излишне. Ответ — «нет».
— Понял, — рассмеялся он. — И мне рассказали, что настаивать не стоит ни в коем случае. Кстати, а многие настаивали?
— Случалось, — усмехнулась она. — Так что у вас с татуировкой? Не расскажете? Это мне намного любопытнее всего остального, с вами связанного.
— Я сделал её после того, как оставил службу в разведке.
— Чтобы помогала хранить тайны?
— Почему вы так решили?
— Потому что обычный человек для меня — открытая книга. А вы — нет.
— Черт возьми. В самом деле?
— Да.
— Я могу строить против вас коварные планы, и вы не узнаете?
— Скорее всего, узнаю, но не полностью. Без деталей.
Он помолчал немного.
— Вы страшный человек, Элоиза. И… жизнь у вас страшная.
— Почему? — у неё даже глаза расширились от удивления.
— Потому, что видите людей такими, какие они есть. А… вас этим тоже жизнь наградила?
— Нет, это врождённое.
— Еще страшнее — даже и не избавишься, если надоело.
— Именно.
— Вас хочется по этому поводу взять на ручки и пожалеть.
— Не стоит. Во-первых, я привыкла, а во-вторых, есть, кому это сделать.
— Хорошо, хорошо, я всё понял и не настаиваю. В общем, мне этот рисунок сделал один человек очень далеко отсюда.
— Знаете, мне неактуальны подробности. Мне важнее, как это работает.
— А вот так и работает. Меня можно убить, но нельзя заглянуть внутрь моей головы. У меня нет ничего, как вы говорите, врожденного, поэтому приходится изворачиваться.