Наш дом
Шрифт:
Но где же вещи? Пусть эта странная женщина думает, что владеет домом (Фия продолжает цепляться за идею розыгрыша); тем не менее вещи определенно, неоспоримо отсутствуют. Кто-то вынес их из дома.
И тут до нее доходит. Даже не мысль, скорее жуткая, нарастающая волна недоброго предчувствия: если за два дня исчезла ее собственность, то…
– О боже… Только не это, пожалуйста!
Трясущимися руками Фия прокручивает список контактов.
– Что? – обеспокоенно спрашивает Люси. – Что случилось? Кому вы звоните?
– В школу. Надо… О, миссис Эмери, это Фиона Лоусон. Мой сын
– Да-да, конечно, как поживаете, миссис… – начинает школьная секретарша, но Фия ее прерывает:
– Найдите их, пожалуйста, – это очень срочно!
– Не понимаю…
– Просто убедитесь, что они на месте! В классе, на площадке, где угодно! Это очень важно!
Миссис Эмери медлит.
– Четвертый класс, кажется, в столовой…
– Пожалуйста! – Фия уже почти кричит, и Люси инстинктивно вздрагивает. – Мне все равно, где, только проверьте, чтобы они там были!
На том конце удивленное молчание.
– Подождите минутку…
Фия напрягает слух, пытаясь разобрать неясный разговор на фоне. Десять мучительных секунд, и миссис Эмери снова берет трубку.
– Сожалею, миссис Лоусон, мне сообщили, что ваших мальчиков здесь нет.
– Что?!
Как бешено колотится сердце… Кажется, ее сейчас стошнит.
– Их сегодня не было в школе.
– А где же они?
– У отца, насколько нам известно. Минутку, я соединю вас с директором…
Фию трясет в ознобе, сердце не попадает в ритм. Она похожа на машину, потерявшую управление.
– Миссис Лоусон? Говорит Сара Боттомли. Уверяю вас, беспокоиться не о чем. – У директора голос бодрый, авторитетный, с легкой ноткой обиды на неуместные выходки Фии. – Ваш муж попросил позволения забрать детей из школы на день, и я разрешила.
– Зачем он их забрал? – кричит Фия. – Зачем вы разрешили?
– Учеников забирают из школы по разным причинам. В данном случае вас обоих сегодня нет в Лондоне, и некому за ними прийти.
Нас обоих? Но ведь Брам должен быть дома, через две улицы от школы!
– Нет-нет, это не так. Я была в отъезде, а Брам работал из дома.
Из дома, в который продолжают вносить чужие вещи.
– Может, вы перепутали даты? – предполагает миссис Боттомли. – Я разговаривала с вашим мужем, и у меня создалось впечатление, что вы знали…
– Ничего я не знала! Ничего!
Голос срывается на жалкий вой. Люси отбирает у нее трубку, и только сейчас Фия понимает, что теряет контроль над собой.
– Алло? Я – подруга миссис Лоусон. Да, конечно, мы попробуем найти отца мальчиков. Я уверена, это просто недоразумение, и дети в целости и сохранности. Миссис Лоусон сейчас в шоковом состоянии… Да, обязательно позвоним, как только все выяснится.
Фия тянется за телефоном, но Люси отводит руку.
– Может, лучше я позвоню вашему мужу? – мягко предлагает она.
– Нет! Это вас не касается! – рявкает Фия. – Вас тут вообще не должно быть! Отдайте телефон и убирайтесь из моего дома!
– Вам надо присесть и сделать глубокий вдох. – Люси пододвигает ей стул с видом терпеливой медсестры. – Я приготовлю чай.
– Не хочу я никакого чая!
Фия снова пытается дозвониться до Брама – абонент недоступен – и наконец
Кошмар наяву становится таким чудовищным, что даже не поддается описанию.
Как же надоел этот номер! И отель! И город – из того, что он мельком видел и слышал. С востока мерзко загудел самолет – даже уши заложило. Сейчас посыплется битое стекло. А вдруг ему станет легче? Может, ощущение непоправимого ужаса хоть немного уменьшится, если земля содрогнется в буквальном смысле – например, рухнет самолет.
Уже не первый раз сегодня ему приходит в голову подобное. Когда самолет шел на посадку, он вдруг почувствовал совершенное безразличие: пусть заклинит шасси, пусть железное брюхо разорвется об асфальт и вывалит его из раны. Он вовсе не против умереть вот так. Более того, он всей душой надеялся… Отвратительно, учитывая готовность прихватить с собой две сотни пассажиров.
Разумеется, посадка была мягкой, и лишь его тело сжалось в агонии, он единственный молил богов дать судьбе обратный ход – но такого не бывает.
Мог бы и сам догадаться, что побег – та же тюрьма, только название другое.
Глава 7
Это был странный период – целый месяц подвешенности в воздухе. Точнее, пять недель: конец июля и весь август. Если бы мне сейчас дали шанс, я бы переживала его снова и снова, тот мягкий переход, постепенное разрушение семьи, а тогда время тянулось бесконечно.
Нет, я не имею в виду практическую сторону вопроса. Хотя я работала в центре Лондона, до дома сорок пять минут (а когда и в два раза дольше), да и школьные каникулы добавляли сложностей, все было организовано как надо. Мама помогала, да и с соседями договаривались – по очереди сидели с детьми.
Я имею в виду – эмоционально. Для меня важно расстаться спокойно, поберечь психику и сохранить здравый смысл.
Брам жил у своей матери в Пендже, ожидая моего следующего хода. Перед детьми я старалась маскировать его отсутствие под разными предлогами.
– Уехал по делам, – говорила я. – Вернется в субботу.
Субботний визит растягивался до укладывания спать, и мальчики не знали, что папа уходит на ночь. Утром я говорила, что он рано встал и уехал на работу. Впрочем, дети были слишком заняты, кидаясь друг в друга хлопьями, и не особенно интересовались тонкостями; и тем не менее в долгосрочной перспективе такой вариант не годился.
Мы отменили семейный отдых в Португалии и остались дома. Казалось, этим летом на Элдер-Райз (наш район) десантировался весь город. Отчасти благодаря объявлениям в разделе недвижимости газеты «Стандарт» парочки толпились в приемных у риелторов, выясняя, какой урон семейному бюджету нанесет дом с одной спальней, с террасой или с четырьмя спальнями, вроде тех, что на Тринити-авеню. Предложения появляются редко, говорили агенты, хотя ходят слухи, что у Ризов из 97-го дома проводили оценку.