Наш хлеб - разведка
Шрифт:
Доехав накануне во второй половине дня почти до самой границы с Таджикистаном, в сумерках они вышли с проводником к Пянджу. Здесь же был спрятан уже знакомый им по первой переправе плот из бычьих желудков и жердей. Однако, прождав всю ночь, так и не увидели условного сигнала с другой стороны. Им должны были мигнуть фонариком. Это означало: «Путь свободен, встречаем». Либо там была засада таджикских пограничников, либо что-то случилось с теми, кто их должен был встретить. С рассветом проводник ушел в близлежащий кишлак, чтобы связаться по радио с другим берегом. Связь у людей, всю жизнь
– Да, – протянул сидевший на корточках Ансалту. – Денег у этого Кори куры не клюют.
– А может, дело вовсе не в деньгах? – неожиданно выдвинул предположение Утюг.
– А в чем? – прищурился Хан.
– Мне кажется, американцы знали, какой у нас груз и для чего, поэтому и не трогали, – он обвел дружков взглядом. – Русских никто не любит.
– Но не до такой же степени, – усмехнулся Хан.
Стояла нестерпимая жара, но, несмотря на близость воды, к ней нельзя было подойти. Могли заметить таджикские пограничники и что-то заподозрить. Хотя чуть выше по течению местные дехкане мыли золото, но к ним привыкли и наверняка всех знали наперечет.
Хан знал, что даже переход через Пяндж согласован с теми, кто охраняет противоположный берег. По крайней мере среди них много людей, готовых за деньги оказать такую услугу. С тех пор как с границы ушли русские, передав ее таджикским властям, она практически перестала существовать. Разве будет солдат, который родился здесь, ловить своего брата или отца, везущего героин? Знал он и то, что на выдворение из этих краев российских пограничников также ушли немалые деньги, и на очень высоком уровне. Тогда было проблемой – перебраться на другую сторону.
Стали донимать комары. От них не спасали ни толстые афганские накидки, ни ругань Утюга.
Уже смеркалось, когда появился запыхавшийся Алишер. Таджик по национальности, он жил в Афганистане, но большинство родственников у него было на другой стороне. Высокий, худой мужчина с почерневшим от солнца лицом выглядел удручающе.
– Фарух сказал, что нас ждали. – Он обвел взглядом чеченцев, словно ища ответа на вопрос, кто проглядел сигнал, и сокрушенно вздохнул: – Сегодня пойдем.
– Обрадовал, – Утюг посмотрел на Алишера так, что тот слегка побледнел.
– Ты часто здесь ходишь? – неожиданно спросил Хан.
– Почти каждый день, – кивнул Алишер. – Жить как-то надо.
– Попадался?
– И стреляли, и попадался, – Алишер почесал бритую голову. – Сам я только переправляю. Мне люди дают, и я плыву. Там другие люди забирают. Тридцать доллар имею...
– За один раз? – вытаращил глаза Утюг.
– Месяц, – покачал головой проводник. – Если убьют, семья кормить некому будет...
Совсем стемнело. Алишер достал из висящей на боку тряпичной сумки лепешку и несколько луковиц. Поделил на равные части и раздал чеченцам.
– Как покушаем, пойдем...
Стащив в кромешной темноте плот в воду, по очереди забрались на него. Последним вскарабкался таджик. До этого он удерживал его за один конец, чтобы не снесло течением. Почти бесшумно работая веслом, Алишер старался удержаться в потоке, который сам нес к противоположному берегу. Хан, придерживая рукой закрепленный
– Кажется, все, – облегченно вздохнул Утюг.
Неожиданно в какой-то паре десятков метров вспыхнуло сразу несколько фонарей. Раздались крики на незнакомом чеченцам языке, а по барабанным перепонкам ударили автоматные очереди.
Хана обдало жаром. Он обернулся на проводника, освещенного выпущенной ракетой. Широко раскинув руки, тот лежал без движения, глядя в небо уже ничего не видящими глазами. Переносица была разворочена пулей.
«Неужели снайпер?» – почему-то подумал Хан, хотя и так было ясно, что пограничники лупили по камышу без разбора из автоматов, а это была случайная пуля.
– Утюг! – по-чеченски окликнул он своего телохранителя. – Я должен уйти!
– Знаю, командир! Иди вверх по течению.
– Собаки! – раздался вопль Ансалту, который разряжал наобум свой «АПС».
– В последний момент сдайтесь и скажите, что вас было двое и вы чеченцы! Наркоту не везли. Ездили по делам...
– Знаю, командир, уходи, – почти закричал Утюг.
– Может, рекой? – Хан бросился к плоту.
– Нет! – вынув пустую обойму из пистолета и отбросив в сторону, торопливо заговорил Утюг. – Его надо вместе с трупом столкнуть, пусть эти козлы побегают, а ты вверх по течению! Иди, мы все сделаем! Аллах ху акбар!
– Прощай, брат, – Хан попытался обнять этого человека, ставшего за время войны братом, но тот оттолкнул его:
– Не успеешь. Мы встретимся. Увидишь!
Последнее он слышал, уже когда бежал вдоль кромки воды. Шум ломающегося камыша заглушали крики и выстрелы.
Глава 3
Войдя в воду на многолюдном городском пляже, через двадцать минут Антон подплывал к берегу пансионата. Если взрыв в кабинете милиционера успели связать с его визитом, он не исключал того, что Регины здесь может попросту не оказаться. Как правило, в таких случаях в первую очередь начинают допрашивать родственников. Возможно, и в номере уже произведен обыск.
Был и другой вариант. Сотрудники милиции могли пойти на хитрость и ничего ей об этом не сообщить, а организовать наблюдение у моря, в надежде задержать его здесь. Поэтому, прежде чем выйти на берег, он еще некоторое время плавал среди барахтающихся в воде людей, изучая отдыхающих. В пансионате он успел запомнить практически всех, а пляж охранялся, и ему не стоило большого труда определить, что чужих здесь нет. Даже вчерашняя развеселая компания сейчас грустила с разбитыми лицами на своем прежнем месте. У лысого из-под нелепой шляпы, украшавшей голову, виднелись бинты. Отсутствовал только толстяк. Наверняка он сейчас отдыхал на больничной койке с переломом челюсти.