Наш мир — тюрьма
Шрифт:
— Нет, — коротко отрубил директор.
Рипли вздернула брови. Кажется, повторялась история с аудиоприставкой.
— У вас тюрьма особо строгого режима, — раздельно произнесла она. — И вы говорите мне, что у вас нет оружия?!
— Вот именно — тюрьма, — медленно свирепея, Эндрюс навалился грудью на стол. — А также единственный пригодный для жизни оазис на всей планете. Убежать отсюда нельзя — некуда бежать. Перебить тюремную администрацию? Это, в принципе, возможно, но продуктов жизнеобеспечения хватает примерно на шесть земных месяцев. И пополнить запас здесь неоткуда. Мы находимся в глубокой
— Ясно… — Рипли пусто глянула на Эндрюса. — Значит, чтобы вас всех не перебили…
— Вот именно. Вы уловили самую суть.
И все же она не могла поверить, что все проиграно окончательно.
— Ну хоть что-нибудь у вас есть? Например, для личной обороны? Пистолет там, или я уж и не знаю…
Директор задумался не надолго.
— Ну… вообще-то в нашей столовой есть кухонные ножи. Да и у заключенных, если поискать, ножи найдутся. (Рипли вздрогнула: ей вспомнился нож в руках Грегора в момент сцены на свалке.) Хотя мы их и изымаем. Но это, как я понимаю, вас не устроит.
— Тогда нам хана, — со спокойствием отчаяния произнесла Рипли, уставившись директору в лицо.
По правде сказать, она употребила другое слово.
— Нет, это ВАМ хана! — Эндрюс тоже высказался более крепко. Вскочив из-за стола, он стоял посреди комнаты и орал, наливаясь темной кровью:
— Лейтенант Рипли, отныне вы не имеете права покидать территорию госпиталя! Даже не самого госпиталя: там сейчас находится ваш собрат по общению с драконами — а бокса изолятора, где положено находиться инфекционным больным. Будем считать, что вы больны… холерой. Да, особой психической холерой, которая вызывает галлюцинации, заразные для окружающих. Надеюсь, там вы окажетесь в безопасности от хищных зверей! Мистер Смит проводит вас. Ну как, пойдете сами или прикажете вас тащить?
Аарон уже встал за ее спиной, готовый выполнить любое приказание директора.
Рипли покорно поднялась. Ей было уже все равно.
— Не трудитесь, я иду.
— Ну вот и хорошо. Умница.
На выходе Рипли обернулась.
— Прощайте, господин директор, — сказала она, сделав ударение на первом слове.
— Я тоже надеюсь, что мы больше не увидимся до прилета спасателей, господин лейтенант, — ответил Эндрюс, имея в виду совершенно иное, чем Рипли, и даже не вдумываясь в значение ее слов.
Оставшись один, директор потянулся к столу и открыл потайное отделение. Внутри стояла небольшая бутыль с неразбавленным медицинским спиртом. Сделав хороший глоток прямо из горлышка, Эндрюс крякнул и некоторое время стоял, задерживая дыхание, чтобы не обжечь носоглотку.
— Будем надеяться, что половым путем эта драконья холера не передается, — пробормотал он
23
… Громко и неясно заговорил интерком. Рипли даже не повернула головы, зато Клеменс приподнялся, подошел к устройству и, выслушав сообщение, ответно сказал что-то в микрофон. Потом он вернулся к Рипли, сидевшей на своей кровати.
— Директор Эндрюс извещает всех, что через пять минут начнется общее собрание. Правда, нас с тобой это не касается.
Рипли устало повела плечом:
— Ну, что же…
Они находились, конечно, не в тесной каморке изолятора, а в основном помещении госпиталя: Клеменс сразу же дал понять Смиту, куда именно тому следует засунуть свои предложения насчет того, где полагается разместить его подопечную. Но и сам госпиталь тоже отнюдь не отличался простором.
— Ты о чем думаешь? — врач внимательно посмотрел на Рипли.
— Почему ты об этом спросил? — она подняла на него глаза.
— Ну, не знаю… Просто недавно ты проявляла бешеную активность, а теперь…
Внезапная мысль вдруг посетила Рипли. Она пружинисто встала на ноги.
— Скажи, как ты думаешь — можно отсюда бежать?
В удивлении Клеменс круто поднял бровь:
— «Отсюда» — это с планеты?
— Да.
— Вот на этот вопрос я отвечу совершенно однозначно. Разумеется, нет! Не пешком же идти сквозь космос… Раз в полгода прилетает корабль с провизией.
— И это все?
— Все.
— Черт… — Рипли опустилась на прежнее место. Выходит, Эндрюс все-таки говорил правду.
— Я слышал, скоро за тобой придет внеочередной рейс, — сказал Клеменс с явным намерением утешить.
— «Скоро» — это как? — спросила Рипли без особой надежды.
— Не знаю… — в раздумье врач выпятил губы. — Просто до этого к нам никто никогда… не спешил.
— Понятно, — голова Рипли снова склонилась.
— Ты мне не расскажешь, о чем ты говорила с Эндрюсом?
Спрашивая это, врач не очень рассчитывал на положительный ответ. Он оказался прав.
— Нет. Пусть здесь останется хоть один человек, не думающий, что я спятила.
— Ага… Ты имеешь в виду меня?
— Кого же еще…
Несколько секунд врач размышлял.
— Ну, это совсем не обязательно… Я достаточно узнал о тебе, чтобы не сомневаться в абсолютной устойчивости твоей психики. Потом, я и сам ведь что-то видел.
Приступ сухого, нехорошего кашля вдруг сотряс тело Рипли, и Клеменс настороженно прислушался.
— Как ты себя чувствуешь?
— Да не очень… — Рипли уже сумела удержать кашель и теперь выглядела по-прежнему. — Горло что-то болит… живот… И вот здесь — тоже боли т… — Взяв обеими руками кисть Клеменса, она прижала ее к собственной груди.
— О! — сказал врач с чувством. — Локализация последней боли мне особенно нравится. — Мгновение он обдумывал свои действия, но потом чувство долга взяло верх. — Однако давай все-таки сперва займемся твоей хворобой. Что-то не нравится мне этот кашель… Я предлагаю лечебный укол. Мой особый коктейль персонального изобретения! — сказал он с профессиональной гордостью, отошел в сторону и загремел инструментами.