Наш общий друг (Книга 1 и 2)
Шрифт:
И, сообщив таким образом о своем угнетенном настроении, Юджин умолк.
Долгое время все молчали. Когда начался прилив и вода подошла к ним ближе, шумы на реке стали чаще, и все трое стали прислушиваться внимательнее. К хлопанью пароходных колес, к звяканью железной цепи, к визгу блоков, к мерной работе весел, а иногда к лаю собаки на борту парохода, словно почуявшей людей в их засаде. Ночь была не так темна, и, кроме скользящих взад и вперед фонарей на корме и мачтах, они могли различить и неясные очертания корпуса; а время от времени близко от них возникал призрачный лихтер с большим темным
Ветром относило звон колоколов на городских колокольнях, которые были с подветренной стороны; зато с наветренной стороны до них донесся звон других колоколов, которые пробили один, два, три часа. И без этого звона они узнали бы, что ночь проходит, по спаду воды в реке, по тому, как все больше расширялась мокрая черная полоса берега и камни мостовой выходили из реки один за другим.
Время шло, и прятаться больше было уже ни к чему. Казалось, этот человек откуда-то узнал, что затевается против него, а может быть, и струсил. Быть может, он так обдумал свои маневры, чтобы выгадать против своих преследователей часов двенадцать и оказаться вне пределов досягаемости. Честный человек, напрасно трудившийся в поте лица, встревожился и начал горько жаловаться на людей, норовящих его обставить, его, возведенного трудом в высокое достоинство!
Их убежище было выбрано с таким расчетом, что они могли наблюдать и за рекой и за домом. Никто не входил в дом и не выходил из него, с тех пор как дочери послышался голос отца. Никто не мог ни войти, ни выйти, не будучи замеченным.
– А в пять рассветет, и тогда нас будет видно, - сказал инспектор.
– Послушайте-ка, - сказал Райдергуд, - что вы на это скажете? Он, может, не один час прячется от нас, снует между двумя-тремя мостами.
– Ну и что же из этого?
– сказал инспектор сурово и, по-видимому, не соглашаясь с ним.
– Да, может, он и сейчас там прячется.
– Ну и что же из этого?
– повторил инспектор.
– Моя лодка вон там, где и все остальные, на берегу.
– Ну так что же с твоей лодкой?
– спросил инспектор.
– А если мне поехать и поискать его? Я знаю его повадки, знаю все уголки, какие он облюбовал. Знаю, где он будет во время прилива и во всякое другое время. Разве я с ним не работал? А вам всем незачем показываться. И с места трогаться не надо. Я и без вашей помощи сдвину лодку; а если меня кто-нибудь увидит, так я на реке бываю в любое время.
– Мысль не так уж плоха, - сказал инспектор после некоторого раздумья.
– Попробуй.
– Погодите немного. Давайте все обдумаем. Если вы мне понадобитесь, так я подъеду к "Грузчикам" и свистну.
– Если мне будет дозволено сделать замечание моему почтенному и доблестному другу, глубокие познания коего в навигации я отнюдь не намерен оспаривать, - неторопливо
– Это другой хозяин или адвокат Лайтвуд?
– спросил Райдергуд; они разговаривали, не видя в лицо друг друга, лежа или скорчившись в три погибели.
– На вопрос, заданный моим почтенным и доблестным другом, - отвечал Юджин, лежавший на спине с надвинутой на лицо шляпой, - словно эта поза как нельзя более подходила для наблюдателя, - я отвечу без всякого колебания (если это дозволяется законом), что голос, который он слышит, принадлежит другому хозяину.
– Вы ведь хороню видите, хозяин? Ведь вы все хорошо видите?
– спросил доносчик.
– Да, все.
– Тогда если я подъеду к "Грузчикам" и остановлюсь там, то незачем и свистеть. Вы увидите темное пятно или что-нибудь в этом роде, поймете, что это я, и подойдете ко мне по дамбе. Все поняли? Тогда я поехал!
В одну минуту, борясь с напором ветра, дувшего сбоку, он спустился к лодке; еще минута - и он отчалил и уже крался вверх по течению, держась под самым берегом.
Юджин приподнялся на локте, вглядываясь в поглотившую его темноту.
– Хотелось бы мне, чтобы лодка моего почтенного н доблестного друга прониклась человеколюбием настолько, чтобы перевернуться кверху дном и потопить его, - пробормотал он себе в шляпу, снова ложась.
– Мортимер!
– Мой почтенный друг?
– Три грабежа, два подлога и полночное убийство!
Однако, несмотря на отягченную всем этим совесть, Юджин несколько оживился благодаря небольшой перемене в положении дел. Оба его спутника тоже. Положение изменилось - это главное. Ожидание, казалось, вступило в другую фазу и с недавних пор словно началось заново. Появилось еще что-то, за чем нужно было следить. Все трое подтянулись и насторожились еще больше и уже не так поддавались тягостному влиянию обстановки.
Прошло больше часа; они даже задремали, когда кто-то один из троих каждый говорил, что это он первый заметил, что он и не думал дремать, увидел Райдергуда на условленном месте. Они вскочили и, выбравшись из-под лодки, подошли к нему. Завидев их, он подъехал ближе к дамбе, так что они могли переговариваться с ним шепотом, стоя в тени "Шести Веселых Грузчиков", погруженных в глубокий сон.
– Хоть убей, ничего не разберу!
– сказал Райдергуд, глядя на инспектора.
– Чего не разберешь? Ты его видел?
– Видел его лодку.
– Не пустую же?
– Вот именно пустую. Да мало того - она плыла по течению. Мало того без одного весла. Мало того - второе весло застряло и сломалось. Мало того еще и лодку втиснуло течением между двумя рядами барок. Мало того - ему опять повезло, ей-богу так!
ГЛАВА XIV - Стервятник пойман
Продрогнув на берегу, в сыром и свинцовом холоде того часа суток, когда силы всего благородного и нежного, что живет на свете, идут на убыль, три стража посмотрели друг другу в застывшие лица, и все трое - в застывшее лицо Райдергуда.