Наш общий друг. Том 1
Шрифт:
— С кем? С Чарли, мистер Хэдстон?
— Нет!.. — Он вовремя осекся и добавил: — Да! И с Чарли тоже. Дайте мне возможность поговорить об этой еще раз в следующую нашу встречу, при более благоприятных обстоятельствах, и тогда вы все узнаете.
— Я не понимаю вас, мистер Хэдстон, — ответила Лиззи, качая головой.
— Удовольствуйтесь пока этим, а в следующий раз поймете все, — перебил он ее.
— Что «все»? О чем вы, мистер Хэдстон?
— Вы… вы узнаете в следующий раз… — И в порыве безудержного отчаяния он воскликнул: — Я так и не мог… не мог
Он протянул ей руку. И когда она с явным колебанием, даже с неохотой, коснулась ее, странная дрожь пробежала по его телу, лицо его, мертвенно-бледное, исказилось точно от боли. И он ушел.
Кукольная швея сидела в той же позе, глядя на затворившуюся за ним дверь, до тех пор, пока Лиззи не села рядом с ней, отодвинув ее столик в угол. Тогда, глядя на Лиззи так же пристально, как сначала на Брэдли, потом на дверь, мисс Рен со свойственной ей внезапностью вздернула подбородок, откинулась на спинку кресла, сложила руки на груди и изрекла следующее:
— Гм! Если мой — я, дружок, говорю о том, кто будет за мной ухаживать, — если мой окажется таким, как этот, пусть лучше оставит меня в покое. Разве такой согласится быть на побегушках и заботиться обо мне? Такой сразу вспыхнет и взлетит на воздух.
— Ну вот, ты и отделаешься от него, — сказала Лиззи ей в тон.
— Не так все это просто, — возразила мисс Рен. — Разве он один взлетит на воздух? Нет, он и меня заодно прихватит. Мне его повадки и фокусы давно известны.
— Ты думаешь, он погубит тебя? — спросила Лиззи.
— Намеренно вряд ли, дружок, — ответила мисс Рен. — Но когда в доме, где насыпаны груды пороха, чиркают спичками, — все равно где ими чиркать, что в соседней комнате, что здесь.
— Какой странный человек, — задумчиво проговорила Лиззи.
— Подальше бы от него. Лучше бы он был иностранный, — сказала эта язвительная юная особа.
По вечерам, когда они сидели дома одни, Лиззи любила расчесывать и приглаживать густые, длинные локоны кукольной швеи. Вот и теперь она развязала ленточку, которой Дженни связывала волосы во время работы, и они золотым ливнем хлынули на сутулую спину девочки, так нуждавшуюся в этой красе.
— Нет, Лиззи, сегодня не надо, — сказала Дженни, — давай лучше посидим у огня и поболтаем. — С этими словами она тоже распустила черные волосы подруги, и они двумя тяжелыми волнами упали Лиззи на грудь. Как бы любуясь контрастом, Дженни прижалась щекой к черным волосам Лиззи и незаметным движением закрыла себе лицо своими кудрями.
— Давай поговорим, — сказала Дженни, — о мистере Юджине Рэйберне.
Что-то сверкнуло среди светлых волос, лежавших на черных волосах, и если это была не звезда — откуда же ей там взяться! — значит, это был чей-то глаз, а если глаз, значит — глаз Дженни Рен, зоркий и блестящий, как у маленькой птички.
— Почему вдруг о мистере Рэйберне? — спросила Лиззи.
— Просто
— Нет, не богатый.
— Бедный?
— Да, для джентльмена, пожалуй, бедный.
— Ах, верно! Ведь он джентльмен! Не нам чета, правда?
Покачивание головой, задумчивое покачивание головой, и тихий ответ:
— Да, да, правда.
Кукольная швея сидела, обняв подругу за талию. Теперь она прижала ее к себе еще крепче, в то же время ухитрившись незаметно дунуть на свои волосы, и тогда глаз, сверкавший среди светлых кудрей, стал еще ярче, взгляд его еще внимательней.
— Мой будет не из джентльменов. А если окажется джентльменом, я такого быстро спроважу. Впрочем, мистер Рэйберн не мой. Его я не пленила. А любопытно, Лиззи, кто-нибудь сумел его пленить?
— Очень возможно, что и сумел.
— Да? Вот бы узнать — кто?
— Разве не может быть, что какая-нибудь леди увлеклась им и он тоже ею увлекся?
— Пожалуй, может. Хотя не знаю. Лиззи! А если бы ты была леди, как бы ты к нему относилась?
— Я — леди? — со смехом повторила девушка. — Какая ты фантазерка!
— Да, фантазерка! А ты все-таки скажи, ну просто так, для интереса.
— Это я-то — леди! Я — дочь бедняка, я, которая работала за гребца в отцовской лодке. Я, которая была на Темзе вместе с моим бедным отцом и вместе с ним вернулась домой в тот вечер, когда мне пришлось впервые увидеть этого человека! И как я смутилась, поймав на себе его взгляд, так смутилась, что встала и вышла из комнаты!
«Значит, он и в тот вечер на тебя смотрел, хоть ты и не леди!» — подумала мисс Рен.
— Какая же я леди! — вполголоса продолжала Лиззи, глядя на огонь. — Ведь с могилы моего несчастного отца еще не смыто позорное пятно, и смыть его мне помогает этот человек! И вдруг я — леди!
— Ну, пусть я фантазерка, а все-таки! — упорствовала мисс Рен.
— Ты слишком многого от меня хочешь, Дженни, слишком многого. Моей фантазии не хватит на это. — При свете неяркого огня она улыбнулась задумчивой, грустной улыбкой.
— Но мне хочется потешить себя, Лиззи, и ты со мной не спорь, потому что я горемыка и мой непослушный ребенок сегодня меня совсем измучил. Посмотри на огонь, как тогда, когда вы жили в своем старом домишке — бывшей ветряной мельнице. Помнишь, ты рассказывала? Посмотри туда… как это у вас называлось, когда вы фантазировали с братом, который мне не нравится?
— Ямка в углях?
— Да, да! Посмотри туда, и ты увидишь там леди.
— Это гораздо проще, Дженни, чем вообразить знатной леди самое себя.
Сверкающий глаз не мигая смотрел вверх, на обращенное к огню задумчивое лицо.
— Ну? — сказала кукольная швея. — Нашлась там наша леди?
Лиззи кивнула головой и спросила:
— Сделать ее богатой?
— Да, пусть будет богатая, ведь он-то бедный.
— Она богатая-пребогатая. Сделать ее красивой?
— Уж если ты, Лиззи, красивая, так ей и подавно надо быть красавицей.