Наш общий друг. Том 1
Шрифт:
— Белла! — увещевала ее миссис Уилфер. — Белла, ты должна побороть себя!
— Да, послушайтесь вашей мамы, дорогая, — вторила ей миссис Боффин, — мы будем очень рады вам, да и слишком вы хорошенькая, чтобы сидеть в четырех стенах.
И добрая старушка поцеловала ее, похлопав по наливным плечам, а миссис Уилфер в это время чопорно сидела рядом, точь-в-точь должностное лицо, присутствующее на свидании перед казнью.
— Мы переедем в хороший дом, — говорила миссис Боффин, по свойственному ей женскому лукавству давая обязательство и за мистера Боффина, который не мог протестовать
Мисс Белла была так тронута этими простыми словами, что со свойственной ее летам отзывчивостью на доброту и ласку тепло ответила миссис Боффин поцелуем. Однако это вовсе не понравилось почтенной светской даме, ее маменьке; та старалась повернуть дело так, что не Боффины ей делают одолжение, а она — Боффинам.
— Моя младшая дочь Лавиния, — представила миссис Уилфер Лавинию, радуясь случаю переменить разговор, когда Лавви опять вошла в гостиную, — мистер Джордж Самсон, друг нашего семейства.
Друг семейства находился в том периоде влюбленности, когда в каждом человеке видишь врага данного семейства. Усевшись на место, он засунул в рот круглый набалдашник трости, словно пробку, как будто оскорбленные чувства наполняли его до краев. И не сводил с Боффинов неумолимого взгляда.
— Если вам захочется, привозите с собой вашу сестру, когда соберетесь к нам погостить; мы, право, будем очень рады, — сказала миссис Боффин. — Чем меньше вы будете стесняться, тем нам будет приятнее.
— Ах, так моего согласия даже не спрашивают! — воскликнула мисс Лавиния.
— Лавви, — негромко заметила ей Белла, — держи себя потише, будь так добра.
— Нет, этого не будет, — ответила бойкая Лавиния, — я не ребенок, чтобы обо мне так говорили посторонние.
— Да, ты еще ребенок.
— Нет, я не ребенок и не желаю, чтобы обо мне говорили посторонние: «Привозите с собой сестру!» Еще чего!
— Лавиния! — сказала миссис Уилфер. — Замолчи! Я не позволю тебе выражать в моем присутствии вздорное подозрение, будто посторонние — кто бы они ни были, — могут оказывать покровительство моей дочери. Неужели ты воображаешь, глупая девочка, что мистер и миссис Боффин переступили бы наш порог, если б думали оказывать нам покровительство; или пробыли бы в таком случае хоть одну минуту под моей кровлей, пока у твоей матери хватит еще сил попросить их о выходе? Плохо же ты знаешь свою мать, если тебе так кажется!
— Все это очень мило… — начала было ворчать Лавиния, но миссис Уилфер оборвала ее:
— Замолчи! Я этого не позволю! Неужели ты не знаешь, как надо себя держать с гостями? Разве тебе не понятно, что, позволив себе намекнуть, будто эта леди и этот джентльмен собираются покровительствовать кому бы то ни было из твоих родных — все равно кому, — ты обвиняешь их в наглости и даже сумасбродстве?
— Не беспокойтесь, сударыня, — усмехнувшись, заметил мистер Боффин, — нас это мало беспокоит.
— Извините, но меня беспокоит, — возразила миссис Уилфер.
Мисс Лавиния
— Еще бы!
— И я требую, чтобы моя дерзкая дочь, — продолжала миссис Уилфер, буравя свое младшее детище уничтожающим взглядом, что нисколько не подействовало на Лавинию, — относилась справедливо к своей сестре Белле, помнила бы, что Белла везде пользуется вниманием и что если Белла принимает знаки этого внимания, то с ее стороны это совершенно такое же (с негодующей дрожью в голосе) — совершенно такое же одолжение.
Но тут взбунтовалась мисс Белла и спокойно заметила:
— Знаете ли, мама, я и сама могу говорить за себя. И, пожалуйста, оставьте меня в покое.
— Очень удобно замахиваться на других, когда под рукой имеется такое удобное орудие — моя особа, — язвительно ввернула неукротимая Лавиния, — но мне хотелось бы знать, что на это скажет Джордж Самсон.
— Мистер Самсон, — начала миссис Уилфер, заметив, что молодой человек вынул было затычку изо рта, и метнула на него такой мрачный взгляд, что он снова засунул ее в рот. — Я уверена, что мистер Самсон, как друг нашей семьи и частый гость в нашем доме, слишком хорошо воспитан, чтобы вмешиваться не в свое дело.
Эта похвала молодому человеку заставила совестливую миссис Боффин раскаяться в том, что мысленно она была к нему несправедлива, и сказать, что они с мистером Боффином всегда будут рады его видеть — на что он великодушно ответил, не вынимая затычки изо рта:
— Очень вам благодарен, но только я всегда занят, и днем и вечером.
Тем не менее Белла вознаградила их за все неприятности, очень мило ответив на их авансы, так что добродушные супруги остались, в общем, очень довольны и сказали, что миссис Боффин заедет сообщить Белле, как только у них все будет готово к ее приему. Миссис Уилфер санкционировала это предложение величавым кивком головы и мановением перчаток, словно говоря: «К вашим недостаткам отнесутся снисходительно и милостиво, жалкие люди».
— Кстати, сударыня, — сказал мистер Боффин, оборачиваясь по дороге к двери. — У вас, кажется, есть жилец?
— Один джентльмен действительно занимает у нас верхний этаж, — отвечала миссис Уилфер, заменив грубое слово более деликатным.
— Можно сказать, «наш общий друг», — заметил мистер Боффин. — А что за человек наш общий друг? Нравится ли он вам?
— Мистер Роксмит очень пунктуальный, очень спокойный и очень приемлемый в общежитии человек.
— Надо вам знать, что я не так-то близко знаком с нашим общим другом, — я видел его всего один раз. Вы о нем хорошо отзываетесь. А сейчас он дома?
— Мистер Роксмит дома, — ответила миссис Уилфер, указывая в окно, — вон он стоит у садовой калитки. Может быть, он дожидается вас?
— Может быть. — согласился мистер Боффин. — Видел, должно быть, как мы сюда входили.
Белла внимательно прислушивалась к этому краткому диалогу. Потом, провожая миссис Боффин до калитки, она так же внимательно наблюдала за всем происходящим.
— Здравствуйте, сэр, как поживаете? — сказал мистер Боффин. — Это миссис Боффин. А это мистер Роксмит, о котором я тебе рассказывал, душа моя.