Наш общий друг. Том 1
Шрифт:
— Фи! Как грубо! — проговорил Юджин. — Впрочем, где вам это понять.
— Во всяком случае, мистер Рэйберн, я понимаю хотя бы то, что мне нечего тягаться с вами в надменности и в умении оскорблять людей. Мальчик, который только что вышел отсюда, мог бы за каких-нибудь полчаса посрамить вас своими познаниями в науках, но вы отнеслись к нему как к существу низшему. Вам, вероятно, ничего не стоит поступить точно так же и со мной.
— Весьма возможно, — согласился Юджин.
— Но я не мальчик, сэр, — добавил Брэдли, сжимая цепочку в правой руке. — И я заставлю
— Учителей слушают в классе, — сказал Юджин. — На вашем месте я бы этим удовольствовался.
— А я не удовольствуюсь, — ответил Хэдстон, побелев от ярости. — Неужели вы думаете, что человек, который избрал такое поприще и изо дня в день следит за собой и сдерживает себя во всем, чтобы как можно лучше выполнять свои обязанности, — неужели вы думаете, что такой человек лишен человеческих чувств?
— На мой взгляд, — сказал Юджин, — вы даже слишком пылки. Хорошему учителю не пристало давать волю своим чувствам. — И с этими словами он швырнул окурок в камин.
— С вами, сэр, я действительно таков. И я уважаю себя за это, сэр. — Но ведь среди моих учеников нет дьяволов.
— А среди учителей? — спросил Юджин.
— Мистер Рэйберн!
— Да, учитель?
— Сэр! Меня зовут Брэдли Хэдстон.
— Как вы совершенно справедливо изволили заметить, уважаемый, мне до этого нет никакого дела. Что вы еще хотите сказать?
— Еще?.. Боже! Какое это несчастье! — перебил самого себя Брэдли, дрожа всем телом и вытирая мокрое от пота лицо. — Какое несчастье, что я не могу справиться с собой и выказываю свою слабость человеку, который держится с таким спокойствием, хотя ему за всю его жизнь не пришлось испытать того, что я испытал за один день! — Он выкрикнул это с болью и судорожно вцепился руками в грудь, словно собираясь растерзать себя на части.
Юджин Рэйберн не сводил с него глаз, видимо заинтересовавшись им.
— Мистер Рэйберн, я хочу сказать вам кое-что и от своего имени.
— Ну, говорите, говорите! — Глядя, как учитель пытается взять себя в руки, Юджин снизошел до того, что даже выказал легкое нетерпение. — И позвольте мне напомнить вам: дверь открыта, а ваш юный друг дожидается вас на лестнице.
— Я шел сюда, сэр, и думал: если мистер Юджин Рэйберн не пожелает выслушать мальчика, то со мной ему никто не позволит так обойтись, и пусть он узнает от меня, что, повинуясь чувству, мой ученик поступает разумно и правильно. — Брэдли стоило огромных усилий сказать это.
— Теперь все? — спросил Юджин.
— Нет, сэр, — яростно выкрикнул учитель. — Я разделяю возмущение моего ученика по поводу ваших визитов к его сестре и по поводу той назойливости… хуже, чем назойливости! — с которой вы навязываете ей свои услуги.
— Теперь все? — спросил Юджин.
— Нет, сэр. Я должен сказать вам, что вы не имеете никакого права так поступать и что ваше поведение оскорбительно для его сестры.
— Вы наставляете не только брата, но и сестру? Или, может быть, вам хочется стать ее наставником? — сказал Юджин.
Кровь бросилась
— Как вас понимать? — Больше учитель ничего не мог выговорить.
— Желание вполне естественное, ничего не скажешь, — преспокойно продолжал Юджин. — Его сестра… пожалуй, это слово слишком часто у вас на языке… Его сестра так выделяется в своей среде, она так отлична от той мелкоты, которая окружает ее, что ваше желание вполне естественно.
— Вы издеваетесь над моей безвестностью, мистер Рэйберн?
— Ну что вы, учитель! Ведь я о вас ничего не знаю и не стараюсь узнать.
— Вы попрекаете меня моим происхождением, моим воспитанием. Так знайте же, сэр, что, несмотря ни на что, я пробил себе дорогу в жизни. У меня есть все основания считать себя выше вас, я с большим правом могу гордиться собой.
— Каким образом можно чем-то попрекать человека, когда ничего о нем не знаешь, и как можно побивать его камнями, когда их нет в руке, — такая задача под силу только учителю. Ну, теперь все?
— Нет, сэр. Если вам кажется, что этот мальчик…
— Которому, право, скоро наскучит ждать, — вежливо вставил Юджин.
— Если вам кажется, что у этого мальчика нет друзей, мистер Рэйберн, то вы ошибаетесь. Я ему друг, и вы скоро убедитесь в этом.
— А вы скоро убедитесь в том, что он ждет вас на лестнице, — повторил Юджин.
— Вы, вероятно, полагали, сэр, будто с неопытным мальчиком, у которого нет ни друзей, ни наставников, можно не церемониться. Но ваши низкие расчеты неправильны, предупреждаю вас. Вам придется иметь дело и со взрослым мужчиной. Вам придется иметь дело со мной. Я поддержу его и, если понадобится, добьюсь, что он будет отомщен. Я протяну ему руку помощи. Мое сердце открыто для него.
— Какое совпадение! И дверь тоже открыта, — сказал Юджин.
— Я презираю ваши увертки! — воскликнул учитель. — У вас хватает низости глумиться над моим низким происхождением. Вы презренный человек! Если мы приходили напрасно и все останется по-прежнему, я буду действовать так, как действовал бы, когда б считал вас своим личным врагом, хоть вы и не заслуживаете такой чести.
С этими словами он круто повернулся и вышел, шагая с нарочитой угловатостью, назло Юджину, стоявшему в спокойной, непринужденной позе, и тяжелая дверь захлопнулась за ним, словно заслонка горна, скрывая за собой его раскаленную добела ярость.
— Вот одержимый! — сказал Юджин. — Воображает, будто его матушка известна всем и каждому!
Он окликнул Мортимера Лайтвуда. Тот отошел от окна, куда деликатно удалился во время предыдущего разговора, и стал медленно ходить по комнате.
— Мои нежданные гости, кажется, утомили тебя, — сказал Юджин, закуривая вторую сигару. — Если в качестве контрпретензии (прости мне судейскую терминологию) ты захочешь пригласить к чаю леди Типпинз, я обязуюсь ухаживать за ней.
— Юджин, Юджин, Юджин! — воскликнул Мортимер, продолжая шагать взад и вперед. — Как это тяжело! И подумать только, что я мог проявить такую слепоту!