Наш ответ наркобаронам
Шрифт:
Наконец патологоанатом вышел из казармы, вытирая руки полотенцем. Беляев тут же направился к нему, спросил:
– Ну, что, Улугбек?
– Не знаю, к сожалению ли для вас, подполковник, или нет, но труп, как у нас говорят, чист! Я имею в виду то, что ваш бывший подчиненный абсолютно точно умер своей смертью, безвременной, но естественной. Никаких признаков насилия я не обнаружил, в том числе и остатков отравляющих веществ, которые за столь короткий срок от смерти до вскрытия не могли быть выведены из организма или раствориться в нем! По крайней мере, с такой отравой я еще не встречался! А опыт работы с ядами у меня богатый.
Подполковник скривился:
– А кому оно нужно? Спасибо за работу, не смею больше тебя, Улугбек, задерживать. Только прошу, не афишируй причину своего вызова на заставу, яхши?
– Что я, враг себе, ваши люди не проболтались бы!
– Это уже моя проблема.
Врач уехал, Беляев закурил.
Прапорщик умер естественной смертью! И это теперь факт неоспоримый. Никто к его гибели не имеет никакого отношения, в том числе и майор Соколов. Что ж, это уже лучше!
Подполковник прошел к майору, стоявшему все время беседы начальника с врачом у шлагбаума, предложил:
– Виталий, отойдем?
– Как скажете.
Соколов последовал за Беляевым.
Они устроились в тенистой курилке, начальник отряда спросил:
– Деньги приготовил?
– Так точно! Теперь, думаю, долю Абдуламона надо его семье отдать?
Подполковник спросил:
– Какой семье? Первой, второй? Или поделишь бешеные для них деньги поровну? И как объяснишь столь щедрую выплату в дополнение к нищему по сравнению с твоими деньгами официальному пособию федерального правительства России по случаю потери кормильца на военной службе? Да тут же слух об этом разнесется по всей округе и ртов всем не закрыть! Ты этого хочешь?
– Нет, но...
– Никаких «но». Весь гонорар оставишь у себя. Деньги нужны живым, мертвым они ни к чему!
Майор спросил, меняя тему, изобразив до этого на лице удовлетворение решением Беляева:
– Как колонна «КамАЗов»? Прошла маршрут?
– Все о’кей! Грузовики с товаром дошли туда, куда было нужно. Скоро объявятся назад. Но сейчас не это главное! Нам надо после вскрытия передать труп Селдымурадова его первой жене и оказать помощь в похоронах по местным обычаям. Особо предупредить личный состав о неразглашении факта вскрытия на заставе трупа прапорщика! Под угрозой увольнения предупредить и от моего имени. А для помощи родственникам покойного отрядишь в Ургаб четверых своих таджиков. Контроль на посту усилить. По данным Мансура, какие-то чабаны собираются на частном «газоне» в обшивке сиденья перевезти в Киргизию десять килограммов опия-сырца. Задержи их и оформи задержание как положено. Я пришлю оператора. Он проведет видеосъемку уничтожения наркотика прямо на площадке особого досмотра машин. Нам же надо показать, что мы здесь не мух ловим, а работаем в поте лица. И с другими одиночками поступать так же. Неплохо было бы каких-нибудь лохов спровоцировать на оказание сопротивления да завалить на посту пару-тройку наркодельцов. Это подняло бы рейтинг заставы, ну, а с ней и всего отряда! Просекаешь?
Соколов утвердительно кивнул головой.
Подполковник продолжил:
– Пока мы не планируем каких-то крупных перебросок дури из Таджикистана в Киргизию, так что работай спокойно, а вот к концу августа следует ждать серьезного каравана.
Майор спросил:
– Я видел, как врач выходил из казармы. Он доложил о результатах экспертизы?
– Да! – кратко ответил подполковник.
– И каково его заключение?
– Острая сердечная недостаточность!
Соколов проговорил:
– Я так и думал. Вот как в жизни бывает! Живет человек, к чему-то стремится, чего-то добивается, чем-то наслаждается, от чего-то страдает. И вдруг... остановка сердца. Все! Смерть! Был человек, и нет его.
Подполковник внимательно взглянул на подчиненного:
– Ты эти мрачные мысли брось, все мы обречены когда-то уйти в землю. Нам надо продолжать жить, а не ныть, как бабам!
– Да я ничего, просто Селдымурадова жаль. Надежен он был и исполнителен. Любил деньги? А кто их не любит? Сейчас без них ты никто, червь навозный, раб обстоятельств, перед которыми вынужден гнуться, чтобы выжить! Несправедливо все это...
Беляев прервал начальника заставы:
– Достаточно рассуждений, майор! Принеси деньги да займись делом. Отправкой трупа родственникам, оформлением всех положенных в этих случаях документов и тем, о чем я уже говорил тебе. Завтра я пришлю тебе нового помощника, на этот раз офицера, старшего лейтенанта, тогда, предугадывая твой вопрос, и к жене съездишь!
Майор спросил:
– А сюда, на заставу, перевезти ее нельзя?
Подполковник ответил:
– Надо ли? В Ургабе она в полной безопасности и в обществе женщин. Как к ней относятся в доме Мансура, ты знаешь. А здесь? Однообразие. Опасное однообразие, грозящее в любой момент обернуться жесточайшим боем. Кто даст гарантию, что какие-нибудь не подконтрольные никому отморозки не решат силой прорвать границу? И тогда схватка! Бой! Ты офицер, ты к нему готов, а супруга? Тебе ее не жалко?
Соколов упрямо проговорил:
– Вы – мужчина, и я – мужчина! Вам никогда в голову не приходило, что я могу ревновать свою Надежду? И когда вижу ее веселой, жизнерадостной, у меня портится настроение. Отчего? Не от этой ли самой ревности? А здесь она была бы рядом, как и полагается жене офицера. Бой? Пусть бой! Смерть? Значит, смерть, но одна на двоих!
Беляев ухмыльнулся:
– А ты, оказывается, эгоист, Соколов. Хочешь жить по принципу – все мое со мной и за мной, даже в могилу! Может, так и надо? Ладно, я подумаю над твоей просьбой. Пока же работай в прежнем режиме. Прибудет заместитель, езжай в Ургаб, к своей ненаглядной, сутки в твоем распоряжении!
– Есть, товарищ подполковник!
– Ну, вот и договорились. Неси деньги.
Майор вынес из своей комнаты такой же, как и в предыдущий раз, пакет, но уже с яблоками.
Подполковник, приняв фрукты, попрощался:
– Я в Сары, если что, вызывай! К тебе последнее время особенно вечером почему-то стало трудно пробиться по связи. Надо связистов за хобот дернуть, пусть разберутся в своих делах. Пока, майор, и до встречи!
– До встречи, товарищ подполковник!
Беляев прошел к «УАЗу», его сопровождение заняло свои места в командирской машине и открытом «ГАЗ-66». Машины начальника отряда развернулись и короткой колонной, поднимая за собой пыль, пошли к развилке, оттуда на Сары.