Наш принцип
Шрифт:
Договорить он не успел. Земля ухнула и вдруг ушла из-под ног. У Сергея возникло впечатление, что его закружило на карусели. В глазах заплясали белые мошки. Стена блиндажа крякнула и начала сползать на Шамаева.
– Из граника, – крикнул Татаринов, – чего стоим? Лопатин, Ивакин остаетесь здесь! Семенов, со мной! – И Иван нырнул в темноту.
Сергей выскочил из блиндажа вслед за старшим. Вокруг выла и визжала тысяча поросят. Летели куски кирпича и щебня. Сергей упал на четвереньки и, клацая зубами, пополз.
– Не спать! – услышал он голос Ивана. –
Сергей щелкнул затвором и на вытянутой руке, пригибаясь к земле, начал бить из «калаша».
В ушах звенело, металлический привкус во рту мешал сосредоточиться. Сергей, отстреляв рожок, быстро подсоединил другой и бил, бил, бил, а потом долго не мог понять, почему автомат не стреляет. И только тут увидел склонившегося над ним Татаринова. Тот улыбался своей белозубой улыбкой.
– Все. Отбились мы с тобой, братка!
Сергей, все еще ничего не понимая, смотрел на Ивана.
– Я говорю: все, ушли они. Молодец, Серега. Все делал правильно. Только в следующий раз короткими бей. А то закончатся патроны – тут они нас тепленькими и возьмут.
В следующий раз… Сергей неуютно поежился.
– Не из пугливых ты, видать, – продолжал его подбадривать Татаринов.
– Спасибо, Ваня, только насчет не из пугливых – это ты мне льстишь.
– Ничего! В первый раз не у каждого выйдет как у тебя. Я, брат, знаешь сколько на такое насмотрелся? А то, что стрелял из-за укрытия, – это правильно. Мы дома живые нужны. Это только в кино про всяких там Рэмбо, он гвоздит, стоя в полный рост. И в него почему-то никто не попадает. В жизни и на войне, братан, все по-другому.
Иван и Сергей спустились в полуразрушенный блиндаж. В углу на раскладушке лежал Шамаев, над ним склонились бойцы. Лопатин перевязывал лейтенанта, Ивакин поддерживал голову. Шамаев глухо стонал, на его перебинтованном плече проступали пятна алой крови. Лопатин поднял на вошедших мутный взгляд.
– Ну, что там?
– Не бздеть, пацаны, в этом бою мы опять победили! Нет у них методов против Кости Сапрыкина! – Татаринов подошел к раненому, пощупал пульс, посмотрел зрачки.
– Ничего, жить будет, – ответил он на немой вопрос Лопатина. – Промедол кололи?
– Два шприц-тюбика. Не много? – подал голос Ивакин.
– В самый раз. Молодцы, ребята. Значит, так: берете раненого и транспортируете его на «базу». Командиру доложить все как было. Вопросы?
– Есть вопросы. Как доложить-то?
– Правильный вопрос, – улыбнувшись, ответил Татаринов, – голова бойцу дана не только, чтобы берет носить. Боец должен отбить атаку и, главное, грамотно доложить по команде. А доложите так: в 19:07 пост подвергся обстрелу из гранатомета и стрелкового оружия. В результате обстрела был ранен младший лейтенант милиции Шамаев. Остальной личный состав бодр и готов нести службу в полном объеме. Понял, дружище?
– Понятно, – улыбнувшись одними глазами, сказал Лопатин. Ивакин в это время, сокрушенно качая головой и бурча что-то себе под нос, осторожно поднимая, взваливал себе на плечи Шамаева.
Секунда –
– С боевым крещением тебя, Серега, – обнимая его за плечи, молвил Иван Татаринов.
Мафоны
Колонна на трех коробочках входит на окраины села Комсомольское. Впереди идет танк. Танкист лихо поворачивает машину на колее, выбитой десятками единиц автотранспорта.
При въезде в село колонна притормаживает. Посередине улицы, на раскладном стульчике, в удивительно чистом, как будто только что из магазина, камуфляже сидит человек. На плече его формы – шеврон: щит и меч и крупная надпись – ОМОН. Броник, сфера, автомат и разгрузка аккуратно уложены рядом на землю. Парень внимательно читает свежий номер «СПИД-Инфо». То, что происходит вокруг, его, видимо, совсем не волнует.
Офигев от такой картины, командир липчан майор Сидельников, спрыгнув с БТРа, задает парню резонный вопрос: «Дружище, наши где?» Омоновец, не отрывая глаз от журнала, неопределенно жмет плечами.
– А вообще здесь кто-нибудь есть? – продолжает удивляться Сидельников.
– Да не знаю я. Может, есть, а может, и нет! – Парень очень недоволен, что его отвлекают от занимательной статьи.
– Зашибись, – только и сказал командир.
Колонна, фыркнув, уходит в сторону близлежащего села Шалажи. Комсомольское вторую неделю занято боевиками.
Отряд размещается в палатках, заботливо поставленных тыловиками на свежий снег. В первый же день внимание омоновцев привлекли люди в форме, бестолково шатающиеся вокруг лагеря. На вопросы они не отвечали, а только пугливо убегали. Командир уже хотел поднимать тревогу, когда к нему подошел юный лейтенант и устало представился: «Командир взвода андроидов, лейтенант Леха».
Солдаты-срочники из саперного взвода лейтенанта Лехи будут все время жить рядом с омоновцами. Командир Сидельников приказывает старшине подкармливать солдатиков.
Старшина, пожилой дядька, вздыхая, смотрел, как парнишки стучат ложками и в мгновение ока опустошают миски. У него тоже был взрослый сын, который служил в армии где-то в Приморье.
Наутро начиналась тяжелая мужская работа – штурм Комсомольского. Под прикрытием бронетехники омоновцы отделениями по шесть – восемь человек отвоевывали у бандитов улицу за улицей, околицу за околицей. Ночевали парни здесь же, в одном из занятых домов. Сферу под голову, спальник на пол – так незатейливо и спали. Очень удивляло ребят то, что каждый дом, каждая надворная постройка в селе были превращены в доты, дзоты и мини-крепости. Везде имелись подземные коммуникации, стены были обложены многочисленными мешками с песком. Короче, готовились к осаде здесь задолго.