Наша цель
Шрифт:
Как только такси останавливается, я сую деньги и вырываюсь из машины, что даже смешно. Со стороны выгляжу сумасшедшей. Во-первых, первая причина: дверца была закрыта, и я несколько раз глупо дёргала её, чуть ли не вырывая механизм, после бросаясь ко второй, которая была аналогична первой. Дёргала я до тех пор, пока не раздался щелчок, и я чуть ли не кубарём вывалилась наружу. Во-вторых, мой внешний вид говорит сам за себя. В-третьих, я действительно схожу с ума. Лечу к дому друзей и начинаю не стучать, а колотить по входной двери кулаками, попутно захлебываясь слезами. Тру глаза так, что там наверняка останутся
— Боже, что случилось? — кашляет Лизи, из-за чего я ослабляю хватку.
— Прости… прости, прости, прости меня, — тараторю я, продолжая прижимать тело подруги к себе.
Лизи обнимает меня в ответ, и от этого становится ни легче, ни тяжелее. Я не знаю, что могут означать её объятия. Это может быть для моего успокоения; может, цепная реакция или автомат, который работает в голове в виде ответа на объятия, а может, она обнимает, потому что хочет этого. Теория вероятностей как никогда лучше работает в голове, перебирая всевозможные варианты.
— Алекс, что случилось?
— Я виновата…
— В чём?
— Я не брала трубку, — всхлипываю я.
— И что?
— Я смотрела, как ты звонишь, и не брала трубку.
— Хорошо.
— Хорошо? — восклицаю я, отпрянув от неё, — хорошо?
— Ну, да. Возможно, были причины, по которым ты не хотела разговаривать.
Из-за этого, я буквально начинаю исторично выть и утопать в слезах. Лизи хмурится и рассматривает меня с долей непонимания и ужаса в глазах. Частично, начинаю её понимать, потому что выгляжу как никогда раньше. Серые пижамные штаны с сердечками, на ногах ядовито розовые сланцы, а лямка шелкового топа ярко зелёного цвета, упала с плеча. То, что происходит у меня на голове вовсе отдельная история, я даже не хочу знать и видеть собственное отражение. Знаю, увижу там чучело. Лизи тянет меня внутрь, чему я немного сопротивляюсь, но всё равно поддаюсь. Слышу голоса и детский визг с заднего двора, но она и не думает тащить меня туда. Наоборот, она увидит меня подальше: на второй этаж. Следом слышу голос Джареда, который зовёт её имя, поэтому моя задница оказывается на их кровати, а подруга выходит на балкон.
— Всё хорошо, я сейчас приду, — говорит она, и вновь возвращается ко мне.
Карие глаза скользят по мне, как рентген, после чего, она выходит из комнаты, и я снова поддаюсь слезам. Она оставила меня, и обижаться на неё нельзя. Виновата тут только я. Сотрясаюсь в рыданиях, закрывая ладонями лицо. Дверная ручка поворачивается, и я уже хочу ещё раз благодарно броситься на её шею, но, когда поднимаю глаза, утыкаюсь в Джареда, который удивлённо смотрит на меня, застыв в пороге.
— Панда, — улыбается он, из-за чего я издаю смешок сама того не желая. Он всегда называл меня так, и это всегда смешило, нарушая баланс между слезами и смехом. — Дерьмово выглядишь, помнится, ты даже мусор не выбрасывала без нормально подобранного образа.
— Так сейчас модно, новый тренд, — хнычу я, смахивая слёзы.
— Я отстаю от моды. Пойдём, продефилируешь всем, — усмехается он.
— Дурак, — фыркаю я, улыбаясь его придурочным шуткам.
— Алекс, никто
Улыбка сползает с лица. Поджимаю губы и хмурю брови.
— Почему ты говоришь о нём? Свет не сошёлся на одном человеке.
— Потому что ты можешь быть нытиком только из-за него.
— Это не из-за него, просто… проблемы на работе.
— Ага, конечно, — смеётся Джаред, когда в комнату возвращается Лизи, а он, успевает шлепнуть её по заднице и уходя, показать мне средний палец.
Смотрю на стену, за которой скрылся Джаред и бурчу себе под нос:
— Придурок.
Лизи садится рядом, взяв моё лицо в свои ладони и повернув к себе. Не сразу понимаю, как по лицу скользят ватные диски, а под глазами возникают патчи. Следом, она приступает к моим волосам, и каждый раз, когда она проводит расчёской по ним — дёргается глаз и морщится лицо от резкой боли. Волосы спутались и сейчас напоминают гнездо кукушки. Я в виде кукушки, кстати, именно я.
— Ты не обижаешься на меня? — неуверенно шепчу я голосом, который охрип и стал сиплым.
— На что?
— На всё.
— Нет.
— Почему?
Она жмёт плечами и поднимает уголки губ.
— Джаред прав.
— В чём именно?
— В том, что никто не совершает ошибки специально. Он думал, так будет лучше.
— Ты не заслуживаешь меня.
— И ты меня тоже.
Издаю смешок, пряча его за выдохом.
— Что это значит? — спрашиваю я.
— Что мы не лучше друг друга, на твоём месте была я.
— Ну да, только это ты его бросила, а у меня наоборот.
— Я не бросала его, Алекс, я тоже считала, что так будет лучше, понимаешь? Совершила ошибку, которую исправила. Ты тоже можешь исправить свою.
Кровь леденеет, а дыхание приостанавливается. Он рассказал им? Не может быть. Это же Том, он никогда не делился чем-то личным. Но это наши друзья, его брат, которому он мог сказать, тем более отношения между ними перерастают во что-то большее, чем в обычные родственные. В горле пересохло, и стыд окатывает волной цунами.
— Ты… Он рассказал о вчерашнем? — тараторю я, зажмурив глаза, — я не хотела… точней, я хотела, очень хотела, но не думала… это было на эмоциях… ты не поймёшь меня…
Рука Лизи застывает, и я чувствую, как проницательно она смотрит на меня. Тишина, повисшая между нами, даёт услышать голоса друзей и шум машин, я даже слышу, как паромы рассекают воду.
— Ты переспала с ним? — наконец, говорит Лизи, и я согласно киваю, продолжая держать глаза закрытыми. — Если тебе будет легче, то я сделала, то же самое.
Моментально распахиваю глаза и таращусь на подругу, как на приведение.
— Господи, не с Томом, ты с ума сошла!?
— Я не понимаю.
— С Джаредом, Алекс. Возможно, даже не единожды. Но один раз точно было в машине… Боже, это было на парковке прямо у работы.
— Ты рассказываешь мне это только сейчас?
— Да, — Лизи пожимает плечами и улыбается, — вообще-то, это сложно забыть.
Подруга начинает хихикать, и я смотрю на неё, как на сумасшедшую. Она. Переспала. С. Ним. На. Парковке. На парковке у здания, где работала.