Наша компания

Коршунов Михаил Павлович

— Ну, Леонид, расскажи о вашем житье!

— Житье ничего, — ответил Леня.

— Денег хватает?

— Хватает пока.

Слышно было, как ухали в кузнечном цехе молоты, изредка тонко свистел паровоз.

— Ну, а мать как? Как она у тебя?

Леня смутился: он впервые услышал, что мать у него, а не он у матери.

— Мать у меня ничего.

— Что ты заладил — ничего да ничего! Ты, Леонид, следи за матерью. Сам ее попусту не дергай и другим не позволяй. Она сейчас в таком состоянии, точно ей

в грудь выстрелили. Ты понять это должен.

— Я понимаю, — ответил Леня.

Смольников подвел Леню к столу и усадил в кресло. Леня догадался, что наступила та минута, которой он особенно боялся. Он достал из кармана партийный билет отца и протянул Смольникову.

Смольников взял билет, раскрыл его и долго, как и Леня в квартире, смотрел на первый листок.

Потом сказал:

— Славную жизнь прожил твой отец, мальчик.

Леня сидел неподвижный и взволнованный.

Вдруг Смольников начал осторожно отклеивать фотографию с билета. Когда отклеил, протянул ее Лене.

— Возьми и храни у себя.

И Леня осторожно принял от Смольникова фотографию отца, на которой был отпечатан краешек круглой печати Компартии Советского Союза.

ВОТ ОН — СЕВКА ГУСАКОВ

1

Я и Катя спешим предупредить: не вздумайте связываться с нашим братом Севкой. Это такой хитрец и выдумщик, что с ним наплачешься. Дедушка говорит, что Севка просто замешан на потехе.

Да. Для кого потеха, а для меня и Кати совсем наоборот — одни огорчения. Только успевай следить за Севкой, а то непременно в чем-нибудь тебя обхитрит или придумает какую-нибудь веселую затею, от которой ему одному весело.

Запомните, как выглядит Севка, чтобы вы сразу смогли его узнать и спастись от хитростей. Весь он какой-то разноцветный: штаны сине-зеленые, а куртка зелено-синяя, нос и щеки в рыжих точках, будто сквозь сито на Севку что-то рыжее сыпали, башмаки коричневые, а шнурки в них почему-то белые.

Недавно у соседских ребят вот что произошло, и все из-за Севки.

Толя и Гога братья. Толя старший брат, Гога младший.

Братья остались дома одни и затеяли борьбу. Боролись они до тех пор, пока не стукнулись головами. Толе ничего, а Гога набил шишку.

Толя испугался: теперь мать догадается про борьбу и рассердятся. Когда они борются, всегда что-нибудь случается. То почему-то ваза со стола упадет, то занавески оборвутся, то вдруг все стулья опрокинутся. Вот мама и сердится.

И начали братья думать, как шишку вывести. А она очень большая и прямо посредине головы вспухла.

Прикладывали к ней медный таз для

варенья, лили из чайника холодную воду. Толя пытался приложить даже ступку, правда тоже медную, но Гога заупрямился и от ступки отказался. Тогда помазали йодом. Но шишка не прошла, а сделалась еще заметнее.

Братья призадумались.

А Севка тут как тут, разноцветный и хитрый.

Поглядел он на Гогу и сказал:

— Надо его к стенке приставить вниз головой.

— Для чего? — удивился Толя.

— Шишка обратно в голову вдавится.

— Сам такое придумал? — недоверчиво спросил Толя.

— Зачем сам, дедушка сказал, — не сморгнув, сочинил Севка. — Он видел, как вы с тазом бегали. Только постоять на голове надо подольше.

Братья взяли подушку, чтобы было мягко стоять, и положили ее на пол у стены.

Гога уткнулся в подушку головой, а Толя ухватил его за ноги и приставил к стене.

Стоит Гога на подушке вниз головой, руки растопырил, о стенку держится.

Толя нагибается и спрашивает у него:

— Ну как? Вдавливается?

И Севка тоже нагибается и спрашивает:

— Ну как? Вдавливается?

А Гога ничего ответить не может, красный, пыхтит и ногами стенку корябает, чтобы не упасть.

И Севка тоже красный. От смеха, конечно. Даже рыжие точки на носу куда-то подевались, так ему смешно и такой он красный.

2

У Севки всегда и на все готов ответ.

Жили мы летом в пионерском лагере — я, Катя и Севка.

Однажды на вечерней линейке старшая вожатая говорит:

— Сегодня три человека влезли в окно пионерской комнаты. Двери для них, очевидно, не существуют. Кто были эти трое? Пусть наберутся мужества и сделают шаг вперед.

Двое набрались мужества и сделали шаг вперед.

— Кто третий? — громче прежнего спрашивает вожатая и пристально смотрит на Севку.

Мне Севку не видно в строю, только его коричневые башмаки видны с белыми шнурками.

Сейчас, думаю, Севкины башмаки сдвинутся с места. Он сделает шаг вперед и признается.

Но Севкины башмаки стоят себе и не сдвигаются с места.

— Всеволод Гусаков! — не выдерживает пионервожатая. — Ведь третьим, кто влез в окно, был ты! Почему же не выходишь из строя? Неужели не хватает мужества?

— У меня мужества хватает.

— А в чем же дело?

— А я не влез. Я вылез.

3

Севка мастер давать всякие клятвы — глаза закроет, наморщится весь, вроде он серьезный стал и совсем не хитрый, и скажет: