Наша Маша (Книга для родителей)
Шрифт:
— А с кем же они детей оставили, Маша?
— Они одни— в саду играли.
— Хорошо, Маша, мы с папой тоже уедем и тебя в саду оставим.
— Но я же не курица. Они не боятся одни, а я боюсь.
“Скоро папа и мама приехали, а за ними гости. Свинья приехала, маленькие мишутки приехали, коза приехала, козел, маленькие орляточки, маленькие тигряточки...”
(Продолжение следует.)
Мама (наша мама, а не курица) уехала на рынок, а без ее помощи
7.9.60.
(Продолжение)
“У-на, у-на, веселились,
У-на, у-на, веселились!..
Елочку поставили, танцуем и танцуем... Верблюд фрукты и конфеты принес, зайчик морковку и капусту, медведь принес шоколад, а котик принес мясо и молочко— в бутылочке... а мясо— в бумажке. И все удивлялись: что он такое принес? Когда они уходили, папа их провожал, а маленького куренка уже укачивали. А гости ушли и промокли. Бегемот нечаянно пришел... Он опоздал прийти... Куренок маленький уже спал. Но папа накормил его все-таки”.
— А что он ел, Маша,— бегемот?
— Кажется, кисель, мясо и чай. И лиса нечаянно опоздала.
— А что лиса ела в доме у курицы?
— Она добрая лиса была. Она только петухов ела.
— Как, Маша? Петухов?!! Значит, она и папу съела?
— Ну что ты, мама! Петуха она понюхала, а съела тесто.
— Какое еще тесто?
— На кухне. Честное слово, тесто съела. Потом все гости вернулись и стали есть. Опять все ели, ели... Ничего не оставили, все съели.
* * *
Другая сказка. Эту сказку Маша “читает” (будто бы читает):
— Книга называется “Никогда”. Никогда не жили петух и курица. Никогда они не дрались. Никогда петух не мучил курочку. И петуха никогда не мучили. Маленьких цыплят тоже никогда не мучили. И никогда не ели кашу. Потом петух стал художником, он рисовал: апельсин, лисичку и своего цыпленка, потом— яблоко, банан и грушу.
Художник рисовал длинное какое-то здание. Забор рисовал, грибы-счастливчики и ягоды...
(Поставленную перед собой “формальную задачу” уже забыла.)
* * *
Мама целовала Машу, и Маша сказала:
— Я какая-то обласканная.
8.9.60.
Ходили по грибы. Необыкновенный урожай маслят. В сосновом молоднячке за шоссейной дорогой набрали часа за полтора-два штук двести пятьдесят аппетитных крепеньких грибочков в коричневых клеенчатых шапочках.
Приволокли еще несколько больших хворостин. Вечером топили плиту, варили, жарили и мариновали грибы. Машка получила еще одно удовольствие: чистила грибы. Правда, очень скоро ее погнали спать, но спать она не могла.
— Ты что не спишь?
— Не могу. Я думаю все.
— О чем ты думаешь?
—
* * *
— Ой, мама, хорошо, что ты пришла! Погрей мне, пожалуйста, животик. А то у меня обострение.
Слыхала, как говорили: “У нее с горлышком обострение”, “У меня с ногой обострение”.
* * *
Беспокоимся: давно нет писем от бабушки и от тети Ляли.
Сидим дома. За окном беспросветный дождь.
Ходит пастух с маленьким дамским зонтиком. Коровы почему-то все черные.
9.9.60.
Трудно объяснить, почему мы здесь живем, не уезжаем в Питер. И ночью, и днем без передышки льет дождь. Холодно. Вчера вечером тетя Минзамал перебралась из своего бельведера вниз, в столовую. Умываемся в комнатах. Гимнастики уже много дней не делали.
Кашляем и чихаем.
Но живем все-таки, не уезжаем. Главное, что работается мне хорошо. Да и надежда нас не оставляет, что будет еще и на нашем небе солнце.
* * *
Утром сидит за столом завтракает. Съела сыр, слизала масло с бутерброда, а хлеб оставила.
— Маша! Кто же так ест?! Разве так хлеб и сыр едят?
Прихожу через минуту. Съела и второй кусок сыра.
— Ты что же это?
И мама:
— Ай! Ай! Разве так едят?
— А я по-грузинскому.
Кто-то в ее присутствии действительно говорил, что в Грузии едят сыр куском, заедая его хлебом.
10.9.60. Суббота.
Вчера весь день просидели дома. Только папа под вечер вышел во двор нарубить дров.
Вечером занимались с Машей азбукой, складывали из черных вырезных букв слова.
* * *
Мама читала Машке рассказ Куприна, напечатанный в “Огоньке”. Там речь идет о петухе, которого загрызли соседские собаки. Маша слушала внимательно, потом перебила маму и говорит:
— Нет, ты неправильно прочла этот рассказ.
— Как неправильно?
— Я его не так поняла.
— А как ты поняла?
— Я поняла по-обыкновенному. Просто петух убежал, и его спасли хорошие собаки.
* * *
Как-то на этих днях мама спрашивает:
— Машенька, у тебя что-нибудь болит?
— Да, болит.
— Что же у тебя болит?
— Головка болит. Потом ручки, животик, ушко...
— Ах, вот как! Ушко болит?!
Подчеркивая эти слова, мама хочет сказать: ах, вот как? Тогда надо принять меры.
Но Машка понимает грозный тон этих слов по-своему.
— Нет, нет!— кричит она.— Не ушко! Ухо болит!
Дело в том, что я не рекомендую ей говорить: “Возьми меня за ручку”, “Дай мне кусочек”, “Я промочила ножки” и тому подобное.
И в самом деле— терпеть не могу эти сладенькие уменьшительные и ласкательные, которыми так неумеренно пользуются у нас в разговорной речи.