Наша непостижимая бесконечность
Шрифт:
Ничто не запрещало мне развернуться и пойти назад в «Крониклс».
Кроме тяги к Финну, которую я больше не могла отрицать.
Хотелось бы мне не чувствовать ее.
Но я чувствовала.
Мне была ненавистна мысль, что он испытывает боль в одиночестве.
И я ненавидела свое одиночество.
Я быстро оглядела коридор и, убедившись, что поблизости никого нет, проскользнула в фотолабораторию и поморгала, привыкая к красному свету.
Финн стоял в центре комнаты в нескольких шагах от меня. Он уставился на меня, и я ощутила, как пространство заполняется
Он бросил фотографию, которую проявлял, и ледяным тоном осведомился:
— Зачем ты пришла?
Я глубоко вздохнула.
Была не была.
— Нам надо поговорить о том, что я видела.
— Ты ничего не видела.
— Финн…
— Я не обязан ничего тебе объяснять. Разве я недостаточно дал это понять, избегая тебя? Держи свой нос подальше от моих дел.
— Если ты…
— Уходи, — сказал он и, развернувшись, направился к раковине.
— Нет. — Я упрямо шагнула вперед. — Пока ты не выслушаешь меня, я никуда не уйду.
— Зачем? — Он оглянулся через плечо и прошелся по моему телу наглым, оскорбительным взглядом. — Думаешь, ты можешь помочь мне?
Хоть я и знала, что эти нападки были вызваны стремлением защититься, мне все равно стало больно. Мгновение я молча смотрела на него, напоминая себе, зачем хочу это сделать.
Он горько хмыкнул.
— Держись от моей жизни подальше, Индия. — И отвернулся к стене.
И тогда это случилось.
Ради Финна Рочестера я раскрылась нараспашку.
— Когда мне было восемь, Хейли бросила нас с отцом. Просто ушла. Без объяснений.
Финн замер, и я поняла, что он слушает.
Я сделала еще шаг к нему. Во рту было сухо, а руки тряслись, как и колени. Я и не подозревала, что рассказывать свою историю будет так страшно и сложно.
— Сначала папа сильно грустил, потом сильно злился, а потом стал сильно пить. Он потерял работу. Мы потеряли наш дом. И переехали в трейлерный парк на окраине. Из популярной девочки я превратилась в ту, кого называли трейлерным отребьем. Но я могла с этим жить… потому что чужие насмешки были ничем по сравнению с пьянством отца. Он начал винить меня, ненавидеть меня за то, что Хейли нас бросила. Ненавидеть по-настоящему, Финн. В самом глубоком и темном смысле этого слова. — Я вспомнила озлобленное выражение, которое появлялось на лице отца, когда он слишком долго смотрел на меня, и мои глаза налились слезами.
Видимо, я достучалась до Финна, потому что он медленно повернулся ко мне. Он пронизывал меня взглядом с загнанным выражением на лице, которое было слишком хорошо мне знакомо.
— В избиениях ничего хорошего не было, но если бы все ограничивалось только пинками и кулаками, синяками и кровью, я бы еще смогла это вынести. Но пережить его ненависть было сложнее всего. Он запирал меня в ванной на несколько дней, морил голодом за малейшее прегрешение. Этим он смог… — в итоге сломать меня. Я вытерла слезы, злясь, что воспоминания до сих пор делают меня такой уязвимой.
— В школе я стала почти невидимкой. Моего частого отсутствия никто, казалось, не замечал. Ну… Кроме одной учительницы. Когда мне было
Я помолчала.
— Ситуация становилось все хуже и продолжалась до моих двенадцати лет. До тех пор, пока какие-то мои слова не заставили его совсем потерять контроль. Не знаю, что случилось. Я очнулась в больнице и узнала от медсестры, что Карла, подружка отца, вызвала скорую помощь, потому что подумала, что я умираю. Он чуть не убил меня. И в придачу ко всем своим травмам, я была сильно истощена. — Я печально улыбнулась Финну, на лице которого был написан ужас. — Власти разыскали Хейли, и через некоторое время она получила надо мной опеку. Потом увезла меня в Калифорнию, и с тех пор я жила с ней.
— Зачем? — прошептал он. Его голос был хриплым. — Зачем ты рассказываешь об этом мне?
Я беспомощно пожала плечами, чувствуя себя ранимой как никогда.
— Мне стоило большого труда выработать привычку не нуждаться ни в ком. Ни в Хейли, ни в ком-то еще. Но… Это становится реально отстойным. — Я горько рассмеялась. — Мне сложно доверять людям. На самом деле, вообще невозможно, и это выматывает. Я не знаю, что происходит между тобой и твоим отцом, но подозреваю, что он был жесток с тобой. Мне ненавистно, что такое происходит с тобой. Но когда я увидела, как ты дал ему отпор, то почувствовала… Я не знаю. — Я снова пожала плечами. — Может, это странно, но я почувствовала, что наконец нашла человека, который может понять меня. Которому я, возможно, смогла бы доверять. И который смог бы доверять мне.
Мои последние слова повисли в тяжелой тишине. Клянусь, я думала, что сердце проломит мне ребра, так сильно оно колотилось.
А затем Финн медленными, длинными шагами пошел мне навстречу, и я перестала дышать.
Он остановился напротив. Потрясение на лице его боролось с чем-то еще. С чем-то, что заставило мое сердце упасть.
— Индия… Мне жаль, что все это случилось с тобой. Поверь, правда жаль. Но я не могу… — Он отвернулся, и на его челюсти задергался мускул. — Но я не могу стать для тебя таким человеком, как и ты не можешь стать им для меня. Я больше не хочу обсуждать это. Никогда. Извини.
Я ошибалась.
Прежнее поведение Финна было комариным укусом в сравнении с тем, что случилось сейчас.
Я впервые в жизни раскрылась и…
Меня затошнило.
Я не стала ждать, когда он скажет что-то еще. Дрожа всем телом, я развернулась и вылетела из комнаты, проигнорировав то, с какой тревогой он выкрикнул мне вслед мое имя.
Глава 11
— Привет.
Я оторвала взгляд от электронной книги и тяжелого, душераздирающего романа, который читала. Проблемы героя и героини неплохо отвлекали от моих собственных бед.