Наша толпа. Великие еврейские семьи Нью-Йорка

Бирмингем Стивен

По случаю шестидесятилетия Якова Шиффа в доме 1109 была устроена грандиозная семейная вечеринка. В музыкальной гостиной на втором этаже были установлены сцена и экран. В самый разгар вечера свет погас, из-за занавеса появился Джеральд Варбург в костюме Меркурия и резко указал на огромную фотографию Гибралтарской скалы, появившуюся на экране. Свет снова погас, и под гром барабанов со сцены на скалу была наложена фотография двадцатидвухэтажного здания Kuhn, Loeb.

Но,

пожалуй, самым «семейным» праздником стало шестидесятилетие самой Фриды Шифф Варбург, которое дети и внуки устроили для нее в качестве сюрприза. Ее сыновья Фредерик и Эдуард придумали сценку, в которой показали, что религия — это семья. Это была их версия церемонии Седера, переосмысляющая Исход из Египта. Но Египет в версии Варбурга был южной Германией, а потерянные колена Израиля — Соломон Лоеб и его братья — получили «Бедекер», но умудрились заблудиться еще больше: вместо того чтобы повернуть направо у Нила, они повернули налево и оказались в Цинциннати. Там, по словам Фредерика, семейный бизнес заключался в «покупке перьев у индейцев и продаже их на футбольных матчах». Далее Эдвард прочитал иллюстрированную лекцию о жизни Фриды, используя слайды с различными произведениями искусства для представления ее различных этапов: суматошная картина в стиле кубизма для демонстрации ее душевного состояния после утренних телефонных звонков; пухлая скульптура Лашеза для демонстрации ее обхвата перед посещением фермы Элизабет Арден в Мейн-Чансе; фигура Павловой работы Мальвины Хоффман для демонстрации «новой» Фриды Шифф после Арден. В заключение ее сыновья выступили со стихотворением, написанным ими по этому случаю. В нем задавался длинный ряд вопросов о том, кто и чем занимался в семье Варбургов, и в конце каждой строфы звучал скандированный ответ: «Мальчики, мальчики».

У единственной дочери Фриды и Феликса Варбургов, Каролы, есть летний дом в Катоне, в верхнем Вестчестере, — большое, ветхое старинное поместье в конце длинной тенистой дорожки; дом стоит на небольшом возвышении под огромными старыми деревьями, окруженный лужайками, садом и теннисным кортом. Карола Варбург — вдова Уолтера Н. Ротшильда, «бруклинского филиала», как он говорил, европейского Дома Ротшильдов, главы универмага Abraham & Straus, известного яхтсмена, который, помимо прочего, подарил свой пятидесятипятифутовый ял «Аванти» Военно-морской академии США и однажды подарил слона зоопарку в Проспект-парке. Г-жа Ротшильд — высокая, статная, серебристоволосая женщина, которая почти всегда носит синий цвет — «Это единственный цвет, который я, кажется, вижу» — и чьими основными благотворительными интересами являются больницы и американская

организация девочек-скаутов, вице-президентом которой она являлась. Она входит в состав советов директоров больницы Монтефиоре, школы Брирли, медицинского центра для животных «Эллин Принс Спейер» — г-жа Ротшильд живет в окружении собак — и родильного дома, а также активно участвует в работе Федерации еврейских благотворительных организаций. Однако на вопрос, является ли она практикующим евреем, она отвечает: «Ну, меня женил раввин», и можно предположить, что это одна из немногих уступок, на которые она пошла в отношении своего религиозного наследия. Она, конечно, внучка Якоба Шиффа и правнучка Соломона Лоеба и Фанни Кун; ее двоюродные братья, близкие и дальние, носят фамилии Льюисон и Селигман; в ее столовой, среди нескольких собственных картин, многие из которых изображают фрукты — «у меня был фруктовый период» — висит портрет Фриды Шифф Варбург работы Андерса Зорна, написанный в розовом платье, которое было на ней в тот вечер, когда она впервые встретила Феликса. Можно ожидать, что Карола Варбург-Ротшильд воплотит в себе все ценности своих предшественников. Во многом так оно и есть.

О своем отце она говорит: «Физзи научил их всех, как это делается. Они все учились у него». Шиффы никогда не были сильны в юморе. А вот Варбурги были. У нас была определенная милость к жизни и чувство благородства. Вот что у нас было — и дисциплина. У нас была дисциплина».

Как и ее мать и бабушка до нее, г-жа Ротшильд проводит большую часть лета в Катоне в окружении маленьких внуков — их у нее тринадцать — с такими фамилиями, как Питерс и Брэдфорд (все ее трое детей вышли замуж за неевреев). Трапезы в ее столовой уже не такие формальные, как во времена ее деда, но, конечно, их по-прежнему обслуживает дворецкий в белом халате, а однажды один из детей сел за обеденный стол в босоножках. «Я посмотрела на него, — рассказывает г-жа Ротшильд, — и сказала: «Никаких босых ног за обеденным столом». Он спросил меня: «Это правило, бабушка?», и я ответила: «Ну, я как-то не задумывалась об этом. Но да. Это правило». Он сказал: «Хорошо, если это правило». Это так просто. Если вы говорите ребенку, что это правило, он подчиняется ему. Это снова дисциплина. Вот чего не хватает в жизни многих молодых людей — дисциплины. Вы не можете дать лошади по голове, не используя при этом повод. Чтобы быть под контролем, нужно быть под контролем. Чтобы справиться с ситуацией, нужно принять правила и ограничения. Если у вас есть дисциплина, то вы всегда сможете справиться с трудностями».