Наше лето
Шрифт:
– Я должна была тебя увидеть. И хочу, чтобы мы…
Было сыро и холодно: похоже, настоящая осень уже наступила. Я вздрогнула, и Крис без особой охоты предложил войти в бар.
Даже показал на табурет у стойки. А сам остался стоять.
– Позволь мне кое-что сказать, – начал он. – Одна из причин, по которым меня так влекло к тебе, была твоя абсолютная непохожесть на тех женщин, которых я знал. Ты показалась мне такой волнующей. Каждая минута с тобой сулила сюрпризы. Приятные сюрпризы.
– Спасибо, – прошептала я. – Я чувствовала
– Позволь мне договорить, Даниэлла.
Крис обеими руками откинул со лба прядь волос и тяжело вздохнул.
Неужели я настолько ему в тягость?
– Думаю, я был не прав, когда начал встречаться с тобой. Зря все это затеял, – продолжал он, глядя мне прямо в глаза. – Вряд ли такие разные люди, как мы, могут быть вместе, во всяком случае, достаточно долго. И уж, разумеется, не всю жизнь. Мне не стоило и пытаться заговаривать с тобой о каких-то обязательствах. Это было несправедливо по отношению к тебе. Прости. Мне очень жаль.
– Нет, – взмолилась я, хватая его за руку. – Ты был прав. Во всем. Я…
Крис отшатнулся от меня, как от заразной.
– Прости, Даниэлла, я просто не могу. И… и, наверное, тебе нужно уйти. Мне лучше держаться подальше от тебя. Любому парню следует держаться подальше от тебя, пока ты не поймешь, что именно тебе нужно.
Сказать, что его слова обожгли меня… сказать, что они подействовали хуже пощечины, что ранили мою гордость… значит ничего не сказать.
Никто… никто! и никогда не говорил мне таких ужасных вещей.
И хуже всего то, что Крис был прав.
Я всем приношу только вред. Даже себе.
– До чего ты разумный! Даже противно, – глухо выговорила я наконец. – Даже не могу посоветовать тебе заткнуться, потому что знаю, как ты прав.
Крис ответил чем-то вроде улыбки.
– Я ничуть не умнее тебя, Даниэлла. Просто до меня дошло раньше, вот и все. И я по-прежнему один, так что какая разница?
– Но я не хочу всю жизнь прожить одна, – не к месту выпалила я.
– Это зависит только от тебя, Даниэлла, – мягко заключил он. – Твоя судьба зависит только от тебя.
ДЖИНСИ
ТОНКИЙ РАСЧЕТ
Даниэлла лежала на постели лицом вниз. Мне хотелось хорошенько встряхнуть ее за то, что потащилась на Вайнярд искать Криса, хотя отчасти в этом была и моя вина. Кто, как не я, издевался над ее трусостью?
Где были мои мозги? В конце концов, я даже не была убеждена, что Крис именно тот, кто ей нужен!
Я и мой болтливый язык!
– Я и дом-то сняла только потому, что хотела встретить мистера Единственного, – всхлипывала она, – а вовсе не для того, чтобы развлекаться и заводить подруг!
– Но ты развлекалась, – напомнила я. – И завела подруг. Меня.
– И меня, – добавила Клер, вручая Даниэлле очередной бумажный платок.
– Это самое главное, что у нас есть. Друзья. Так что не все так плохо, как кажется, – поддержала я.
– У тебя есть Рик, – промямлила Даниэлла, вытирая мокрые
Ничего не скажешь. Веский довод.
– Пока. Может, и навсегда. Надеюсь, что так. Но давай откровенно, романтика – это всегда большое дерьмо. Найти кого-то на долгий срок…
– Иногда этот самый долгий срок оборачивается большими проблемами, – встряла Клер. Очень «вовремя», ничего не скажешь!
– Я только… – громко взвыла Даниэлла, – только мне так жаль! Не стоило вообще с ним встречаться! О чем только я думала!
– Ты думала: «Какой симпатичный парень! И очень славный», – подсказала Клер. – «Почему бы не встретиться с ним?»
Но Даниэлла пропускала слова утешения мимо ушей.
– Я сожалею, что не пригласила Криса на день рождения! Сожалею, что не дала ему слова! Как будто я способна кому-то дать слово!
– Может быть, – нерешительно начала Клер, беспомощно посмотрев в мою сторону, – может, в глубине души тебе и не хотелось связывать свою жизнь с Крисом. Подумай, наверное, это тоже неплохо.
– Если в глубине души я не хотела связывать свою жизнь с Крисом, – всхлипнула Даниэлла, – то сожалею и об этом.
Бедняга.
Я погладила ее по плечу.
– Знаешь, что сказала Кэтрин Хепберн о сожалениях?
Даниэлла покачала головой и высморкалась в бумажный платок.
– Она сказала, что только глупцы никогда ни о чем не сожалеют.
Даниэлла всхлипнула еще громче.
– Ей было легко говорить! Богатая и знаменитая! И к тому же получила Спенсера Трейси. Навсегда! То есть почти.
– Подозреваю, что их отношения не диктовались исключительно романтикой, – спокойно заверила Клер. – И не стоит зацикливаться на том, что имеют и чего не имеют другие. Лучше думай, как обрести счастье самой.
Даниэлла повернулась и села на смятой постели. Выглядела она кошмарно. Я в первый раз наблюдала ее в таком растрепанном виде. И скорее всего в последний.
– Может, нам стоит дать друг другу клятву? – прорыдала она. – Пообещать, что мы попытаемся остаться подругами на всю жизнь. Независимо от того, что с нами случится. И что будем встречаться раз в год, даже когда станем старыми и немощными, передвигающимися только в инвалидных креслах, и никто уже не будет нас любить, и…
– Иисусе, Даниэлла, – возмутилась я, – что это на тебя нашло! С чего вдруг такое нытье? Еще заразишь нас своей депрессией! Послушай, ты единственная из нас, кому уже исполнилось тридцать! Дай хотя бы дорасти до тебя, и тогда поговорим о будущем! Ха!
– А по-моему, очень хорошая мысль, – улыбнулась Клер. – Представляю нас лет через сорок: спятившие старушонки пересказывают друг другу подробности собственной жизни…
Даниэлла снова нахмурилась:
– Лично я даю слово, что ни за какие коврижки не надену фиолетовое платье при рыжих волосах, а также сарафан, или халат, или ортопедические туфли. Даже если буду страдать слабоумием. Пристрелите меня, если нечто подобное взбредет мне в голову.