Наше лето
Шрифт:
– Ну да. Или в океанариум. А потом могли бы прогуляться, съесть по пицце. Ну как?
– Звучит неплохо, – усмехнулась я. Значит, океанариум. Люблю морских коньков.
Мы направились к прибрежной части города.
Я то и дело искоса поглядывала на него.
Уверенная походка.
Мышцы. Зубы. Походка.
Я мысленно лягнула себя: «Он тебе что, жеребец? Немедленно перестань!»
– Эй, – небрежно бросила я, – какую пиццу ты любишь?
– Да любую. Кроме той, что с анчоусами. От них у меня отрыжка. Сам не знаю почему.
Превосходно.
– И
Мы чудесно провели день. Веселились на всю катушку. Я заплатила за вход в океанариум, он – за пиццу с пепперони, а потом и за пирожные.
Мы обнаружили, что оба любим ходить пешком, и садились в автобус только в случае крайней необходимости.
Он признался, что без ума от телевизионных реалити-шоу.
Я долго издевалась над его вкусом, пока не призналась, что смотрю спортивные передачи.
Мы оба оказались фанатами Хантера С. Томсона.
Мы сидели на ступеньках муниципалитета и болтали, когда Рик вдруг глянул на часы и вздохнул:
– Жаль, что не удалось пообщаться подольше. Но мне пора домой.
– Зачем? Что за спешка? Сейчас всего… – Я повернула его руку с часами к себе, поскольку в моих уже несколько недель, как сдохла батарейка, хотя я продолжала их носить. – Всего четверть шестого.
– Знаю, но няня Джастина может остаться только до шести, так что…
– Джастин? – перебила я. – Кто такой Джастин?
Рик, похоже, был совершенно сбит с толку.
– Джастин? Мой сын. Да ты знаешь.
Я знала одно: сегодня все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. И немного отодвинулась, чтобы взглянуть в глаза Рику.
– Э… нет. Первый раз слышу. Когда ты собирался сообщить мне о ребенке? Когда наконец набрался бы мужества рассказать еще и о жене?
Рик молчал, словно громом пораженный.
– Джинси, – выдавил он наконец, – прости. Я думал, тебе все известно. В офисе это ни для кого не секрет. По крайней мере я так считал. Секретарь знает, Дон знает, Салли знает. Даже Келл знает и вроде бы совершенно равнодушен… прости, я не хотел сказать, что и тебе все равно…
– Салли? Салли все известно?
И словом мне не обмолвилась? Ну да, я ведь тоже не проговорилась, что иду на свидание с Риком. И все же…
– Да. И в моем офисе на столе стоит фото Джастина.
– Я в жизни не была в твоем офисе.
– Ах да…
Я набрала в грудь воздуха.
– Итак… что насчет жены?
Разведенный поганец. Наверное, бросил ее ради новейшей модели.
Изменил. С лучшей подругой. Или с младшей сестрой. Посадил на алименты, так что теперь она одна воспитывает мальчишку! Всю неделю, если не считать суббот, когда ее слизняк-муж оставил ребенка на няньку. Бедняжка работает на двух работах, чтобы…
– Я вдовец, Джинси. Жена умерла около четырех лет назад, вскоре после рождения Джастина. Рак груди.
О нет, нет, нет!
Я стиснула голову руками:
– Иисусе, мне ужасно жаль! Прости,
– Пять. Исполнилось в феврале.
Несчастный малыш, наверное, даже не помнит матери.
– Вот как, – промямлила я. – С днем рождения. Лучше поздно, чем никогда.
– Спасибо. От Джастина.
Что теперь?
– Так он в детском саду? Или детских садов теперь нет? Я мало что знаю о детях, особенно маленьких. Правда, моя шестнадцатилетняя кузина беременна.
Да уж, нашла чем произвести впечатление на мужчину!
– Неужели? Мои поздравления.
– Она выходит за отца ребенка, – смущенно пояснила я.
Мы попрощались. Обоим было не по себе.
Рик не пытался меня поцеловать. А я все ждала, даже понимая, что наши отношения кончились, не начавшись по-настоящему.
Сидела на остывающих ступеньках и смотрела, как Рик отправляется в далекий обратный путь. Меня подташнивало. Неожиданно пицца с пепперони, которую мы разделили, показалась не такой уж хорошей идеей.
Мне нравился Рик. Очень. Да, мы прекрасно проводили время. Всего лишь гуляли, а как здорово!
Но ребенок?
Нет. Это не входило в мои планы.
Просто не входило.
КЛЕР
ЛИЧНОЕ ПРОСТРАНСТВО
Летние каникулы имеют как положительные, так и отрицательные стороны. Конечно, свободные месяцы сулят сказочное будущее. Кажется, сумеешь наверстать все, что не удавалось во время учебного года.
Например, выспаться.
Но у каждой медали есть оборотная сторона: видимое безделье угнетающе действует на нервную систему. С сентября по июнь и присесть было некогда, и вдруг якоря сорваны. И ты пускаешься по ветру, зачастую не успев поднять паруса.
Растерявшаяся и одинокая, в то время как большинство знакомых по-прежнему ходят на работу с понедельника по пятницу.
Я часто ощущала, что не попадаю в ритм с остальным миром – миром взрослых, самостоятельных людей.
Этим летом я, как и всегда, поклялась проводить свободное время «конструктивно».
В школе и на первом курсе колледжа я вела дневник, что придавало повседневной жизни смысл, а мне – чувство собственной значимости.
А еще позволяло побыть наедине со своими мыслями и находиться в относительном мире с собой.
Вести дневник я бросила вскоре после того, как встретила Уина. Сама не знаю почему. Словно Уин занял так много пространства, что для моего внутреннего «я» не осталось места.
Правда, тогда я испытывала облегчение.
А сейчас, одиннадцать лет спустя? Наверное, настала пора поискать собственное «я», где бы я его ни потеряла.
Я решила начать новый дневник. Но где его хранить так, чтобы он действительно мог считаться личным секретом?
И тут я вдруг задалась вопросом, имею ли вообще право на личную жизнь. Разве семейные пары не должны делиться всем: мыслями и мечтами, успехами и поражениями?