Наше лето
Шрифт:
Мисс Проныра, фыркнув, убралась на другой конец стойки, и я в относительном покое прикончила пиво.
Оказавшись на улице, я едва не согнулась от приступа отчаянного одиночества. Как новичок на ринге, получивший сокрушительный удар в живот. В живот моего сердца.
И что теперь делать?
На часах всего половина девятого. Домой идти не хотелось.
Бедняжка я.
Рик! Можно позвонить Рику!
Но эта счастливая мысль тут же увяла, вытесненная другой.
Рик не сможет бежать к тебе, когда
И в этом было все дело.
Рик не мог являться по первому моему зову. Как бы я ему ни нравилась.
Подобные обстоятельства, вроде того, что человек не может явиться по первому зову, раньше никогда особенно меня не волновали.
Какого же черта?
Я никогда не гналась за прочными связями и не собиралась начинать сейчас. Этим летом.
Последним летом до своего тридцатилетия.
Последним перед тем, как я перевалю через гору.
КЛЕР
СЕКС, ЛОЖЬ И НАБЛЮДЕНИЯ
В восемь сорок пять позвонила Джинси и спросила, не хочу ли я с ней выпить.
Уина еще не было дома: он позвонил предупредить, что задержится допоздна, поскольку за время его отсутствия накопилось много работы. Делать особенно было нечего, так что я согласилась.
Кроме того, после встречи с Финном мне было не по себе в собственном доме. Странно, правда? Словно лишилась права оставаться тут.
Может, так оно и было.
Полчаса спустя я добралась до «Флеш» и в вестибюле столкнулась с только что вошедшей Даниэллой.
– Она сказала, зачем хочет нас видеть? – спросила она с целеустремленным видом женщины, которой предстоит важная миссия.
– Понятия не имею, – пожала я плечами.
Мы нашли Джинси скорчившейся на стуле у окна, выходящего на Стюарт-стрит.
– Эй, – смущенно пробормотала она, – спасибо, что пришли.
– Не за что, – кивнула я, вспоминая, как притащила ее на идеально организованную, абсолютно кошмарную вечеринку по случаю рождения ребенка.
Если Джинси нужна помощь, я перед ней в долгу.
Мы уселись, заказали напитки. После того как официант отошел, Даниэлла деловито сложила руки на коленях.
– Выкладывай, – скомандовала она.
Джинси покорно рассказала о Робе, свидании по объявлению и профессии ее нового знакомого.
– Поверить не могу, что ты способна отправиться на свидание вслепую! – прошипела Даниэлла. – Поверить не могу, что ты не призналась нам в своей затее! Знаешь, какой опасности ты подвергалась! Что, если бы этот парень оказался насильником или маньяком?
– Поверить не могу, что призналась во всем, даже после случившегося, – пробурчала Джинси. – Что это со мной происходит?
– Происходит то, – наставительно продолжала Даниэлла, – что ты, хоть и медленно, учишься доверять нам. Мы все становимся подругами.
Джинси застонала, но Даниэллу уже ничто не могло остановить.
– Все равно это классно! И разве тебе не стало легче после исповеди?
– Это вовсе не исповедь! – запротестовала Джинси. – Я ничего плохого не сделала. Думаешь, если бы я совершила преступление, прибежала бы к тебе каяться?
Даниэлла покачала головой:
– Кто знает, может, и прибежала бы. Скажем, если бы изменила парню, которому поклялась в верности. Думаю, неплохо было бы сбросить такое ужасное бремя с сердца.
– Э… – промямлила Джинси с самым жалким видом, – говоря о бремени… есть кое-что еще. Я не говорила, что у нас произошло с тем парнем. Джейсоном.
Даниэлла, охнув, наскоро просветила меня насчет Джейсона.
– Итак, что стряслось той ночью? – потребовала она ответа.
– Ничего. Я не смогла заняться с ним сексом! Просто почувствовала, что не могу, и все. Думала о Рике и чувствовала себя виноватой. Поэтому просто ушла. Мне было так стыдно. В конце концов, не такая уж я мерзавка. По крайней мере по отношению к Рику. Я совершенно уверена, что Джейсон считает меня последней швалью.
– Я так горжусь тобой! – просияла Даниэлла. – Клер, разве ты не гордишься Джинси? Ты сдержала данное Рику слово!
– Мы с Риком не давали друг другу никакого слова! – слабо запротестовала Джинси. Но Даниэлла продолжала трещать о высоких моральных качествах и мужестве Джинси. Я уставилась в свой разноцветный напиток, в надежде скрыть пылающее от стыда лицо.
Может, Джинси и героиня, но я сама поступила гнусно. Изменила человеку, за которого обещала выйти замуж. Насколько мне известно, он меня никогда не обманывал.
О, как бы я хотела, чтобы Уин завел романчик за моей спиной! Если бы оказалось, что он три-четыре раза в неделю задерживается в офисе допоздна, потому что спит с секретаршей или той сексапильной дамочкой из офиса напротив… Мейси, как там ее, все было бы проще простого. Я могла бы порвать с Уином, отменить свадьбу. И считать, что справедливо отомщена.
Я была бы пострадавшей стороной, а не неверной невестой.
Но все иначе, так что мне придется продолжить мучительное саморазоблачение.
Но только наедине с собой.
Само собой, подругам полагается делиться друг с другом. И не бояться, что их осудят или обрушат на голову град насмешек.
Но я не могла заставить себя рассказать Джинси или Даниэлле о том, что случилось Четвертого июля. Слишком стыдно было признаться в собственной аморальности людям, которых я так мало знала.
Может, будь мы подругами с детства…
Сомневаюсь, что даже тогда у меня хватило бы храбрости признать свои пороки. Уэллманы не привыкли проявлять слабость.