Нашествие Даньчжинов
Шрифт:
– Что вы делаете?! – ужаснулся я.
– Зачем вы пришли? – простонал он. – Делайте свое дело и убирайтесь! Я вас звал? Скажите, я вас звал?
– Мне сказали, ваша электроника отказала, а мне по счастливому совпадению нужно подумать о хлебе насущном…
– Кто сказал? Кто?!
– Хозяин отеля, господин Чхэн. Джузеппе сразу успокоился.
– А, эта старая проститутка? Всем старается угодить, а всем угождают только проститутки самого низкого пошиба. И за деньги. Господин Чхэн, угождая, надеется получить куш.
– Мне показалось,
– А вы внимательно посмотрите на него! Посмотрите! Приклеенная улыбка! Шаблонные фразы! Терпеть его не могу, так можете и передать ему, хотя он об этом осведомлен!
– Тогда зачем он посоветовал мне пойти прежде всего к вам? Ведь неисправные электронные приборы есть и в других домах, я полагаю?
– Конечно, есть! А погнал он вас сюда… – Джузеппе задумался. – Не знаю. У него в башке столько примитивного коварства, что нормальному человеку и в голову не придет…
В углу большой комнаты стоял недействующий стереофонический «центр», покрытый толстым слоем пыли. Я вытряхнул из него несколько ночных бабочек и дохлую фалангу, высохших до звона, – из-за них и произошло короткое замыкание в одном из блоков. С большим трудом я чистил и смазывал механизм и подпаивал, где нужно. Приходилось пользоваться треснувшим зеркалом, чтобы нейтрализовать мертвую зону хомута, – так подсказал Джузеппе, уже давно прошедший стадию привыкания к хомутам. И вот трясущимися руками он ставит сверкающий диск.
– Вы только послушайте! – шепчет он. – В нашей бедной стране катастрофически не хватает настоящей музыки!
– И юмора, – сказал я под вступление виолончели. – Все вы тут ужасно серьезные.
– У нас свое понимание юмора… – Джузеппе сделал знак рукой, чтобы я замолчал.
Он влип в продавленное кресло, грубое волосатое лицо его обмякло, расплющилось о хомут, и в нем проглянуло что-то детское и беззащитное. В стереодинамиках звучал страдающий голос певицы, исполняющий что-то знакомое и прекрасное. Беллини? Масканьи? Или другой волшебник, одолевший пространство и время, чтобы растревожить пропащие души двух средневековых колодников?
Джузеппе прижал к лицу натруженные ладони и беззвучно зарыдал. Стараясь не шуметь, я вышел из дома, осторожно закрыл дверь. Старая женщина сидела под старинным фонарем на быстро остывающих каменных ступенях. Увидев меня, она тяжело поднялась.
– Пусть будут прокляты все гусеницы, – сказала она негромко и пошла следом за мной.
Я благополучно вернулся в коттедж, господин Чхэн помог мне раздеться и угнездиться на кровати. Я сообщил ему, что у «итальянца» нет никаких приспособлений, облегчающих его участь колодника. Наоборот, считается предосудительным что-либо придумывать, так как страдание обладает очистительной силой.
– И правда, – улыбнулся хозяин отеля, – я ведь что-то такое знал, да совсем забыл. Значит, ни бинтов, ни подставок…
– Спасибо, ничего не надо.
Я дремал в положении сидя на
Дверь номера тихо раздвинулась, и кто-то, на цыпочках подойдя к окну, стал закрывать створки.
– Спасибо, господин Чхэн, – сказал я сквозь дремоту. – Так не хотелось вставать.
– Вас, должно быть, беспокоил ночной холод, иностранцы обычно не могут к нему привыкнуть.
– Скажите, а эта музыка… Он что, всю ночь ее будет слушать?
– Увы, утром у господина Чезарини будет неприятный разговор с Духовным Палачом. Он совершенно не умеет себя сдерживать…
– С Духовным Палачом… – пробормотал я. – Значит, то, что сейчас происходит, наносит вред возвращению в тело души господина Джузеппе?
– Я не совсем в этом разбираюсь… – горячо зашептал хозяин отеля, сотрясая руками бамбуковую спинку и мой хомут. – Ведь из-за этой певицы господин директор заповедника убивал тигров! Разве он вам не рассказывал? Вот видите, какой он. Вы ему сделали доброе дело, а он не рассказал.
– А что он должен был рассказать?
– Он ухлопал на певичку миллион! Или даже больше! Представляете, какая глупость!
– Миллион долларов? И она взяла?
– Нет, они прокутили его! Летали на самолетах в Италию и Америку, потом организовали шоу с восхождением на Сияющую Опору… Господин директор хотя и ученый, но ветреный человек. Лучше будет для него же, если он никогда не освободится от наказания.
– Так эта певица… Она бросила его? Потому что деньги кончились?
– Дело в том… господин Джузеппе не итальянец, как он всем говорит. Он обыкновенный даньчжин, только учился в Италии. Он очень хочет быть настоящим европейцем, и даже католицизм принял, и даже их музыку стал любить. А та певичка терпеть не может азиатов, и поэтому у них в конце концов ничего не получилось. Она просто поиграла с ним, разорила, и он теперь носит колоду в память о сильной любви…
Господин Чхэн еще раз пожелал мне хороших сновидений и удалился. Потом, неслышно ступая, опять пришел и поднял что-то с полу.
– Хорошо, что вы пришли, господин Чхэн, – сказал я сонным голосом. – Я хотел спросить вас…
– Вот поясок от халата обронил, а я люблю во всем порядок.
– Скажите, а миллион долларов он заработал на тиграх?
– Увы, это так.
– И сколько же он убил всего?
– Десять штук. Десять взрослых, крупных – только такие стоят, вернее, стоили год назад сто тысяч каждый.
– Сто тысяч?! – ужаснулся я.
– А что же вы думали? Это же священные звери! Один только коготь королевского горного тигра, оправленный в золото или платину, стоит до десяти тысяч. Это талисман храбрости и удач в рискованных делах. Его стараются заиметь военные, бандиты, спортсмены и многие артисты…