Нашествие хазар (в 2х книгах)
Шрифт:
Хозяином «Прекрасной гавани» являлся хазарин Асаф, иудей по вероисповеданию, худой, с крючковатым носом, начитанный, грамотный, хорошо знающий Талмуд и Библию, читающий и пишущий на хазарском и греческом. До того как осесть в Херсонесе владельцем лупанара, жизнь его была полна приключений - из простых степняков он сумел подняться до начальника тысячи в войске кагана, а после перенесения столицы хазар в Итиль, находящийся в устье реки Волги, когда старую, в предгорьях Кавказа, - Семендер - захватили арабы, Асаф уже находился при дворе и возглавлял конную гвардию.
Там он встречался с мудрецами - астрономами, философами, писателями, математиками, - Асаф не принадлежал в полном смысле слова к людям,
Вообще-то, в окружении кагана находились и такие, которые верили по своему усмотрению, - среди них можно встретить и христиан, и магометан. Сам каган принимал веру дважды - в двенадцатилетнем возрасте, когда арабы не только захватили Семендер, но и посягали на обширную территорию Хазарского каганата, он срочно принял ислам, сменив его на иудейство своего отца, деда, прадеда и прапрадеда царя Булана, бывшего идолопоклонника, принявшего Талмуд из рук хитрого раввина Исаака Сангари, изгнанного из Византии в начале восьмого века императором Львом III Исаврийским. А когда опасность миновала, каган Завулон - так звали главу хазар - снова открыл свою придворную синагогу.
Лёгкость, с которой в Хазарии обращались с верой вообще, претила Асафу. И как-то он, сидя с одним учёным мужем, сказал:
– Легко Завулон меняет веру… Нехорошо это.
– Взглянул на учёного мужа и увидел, как у того глазки вертанулись в сторону. И тогда Асаф подумал: «Быть мне битым…»
И точно, донёс эти слова учёный до ушей кагана, и послал Завулон своего начальника конной гвардии во главе небольшого войска против угров, враждебных племён, обитавших в нижнем течении Днепра. В битве с ними Асаф потерпел поражение, попал в плев. Долгое время жил у них, во главе их отрядов ходил на русов, грабил купеческие караваны и потом уже сам в качестве купца приехал в Херсонес и остался в нём. Открыл лупанар, вот уже несколько лет безбедно живёт за счёт блудниц, всегда желанных людям разной веры - и христианину, и магометанину, и иудею, и язычнику, - плати только… Наведывались к Асафу даже купцы с далёкого Китая, которые верят в то, что после смерти душа человека не летит на небо, а переселяется, к примеру, в буйвола, а может переселиться - тьфу, сказать срамно!
– в навозную муху или жабу. Смотря по тому, сколько грехов совершил ты при жизни.
Асаф со своими блудницами пребывал в премилых отношениях - давал им возможность зарастать, и каждая могла в обмен на накопленные средства получить свободу. Может быть, поэтому они, купленные на торжище, не обижались на Асафа за то, что он использовал их таким гнусным образом.
В лупанаре находились и русские, и хазарские, и печенежские, и арабские женщины, были и аланки. Верили они в одного бога - свободу. Этим и жили. Некоторые дурочки даже верили в любовь, в счастье; что придёт хороший богатый человек, сжалится над какой-нибудь из них, заплатит хозяину и возьмёт в жены… Такие не приходили. Но молодые продолжали надеяться и ждать…
Постарше, а все они уже были отъявленные плутовки, в свободное от работы время любили порассуждать с грамотным хозяином о жизни, о судьбе, о заморских чудесах, о вере. На тему о вере - охотно, особенно в часы, когда начиналась церковная служба и когда хозяин запирал их.
Самая бойкая из всех - сарацинка Малика, такая же крутобёдрая, с узкой талией, как танцовщицы на настенных росписях в терме Сулеймана, знавшая всю подноготную жизни своего хозяина, спрашивала, кокетливо выгибая насурмленные брови:
– Дядя Асаф, а почему
Владелец «Прекрасной гавани» велел своим блудницам постарше называть себя «дядей», а молодым - «папашкой».
Умный хазарин прищуривал глаз, показывая в улыбке ещё ровные, сохранившиеся для его возраста зубы (Асафу шёл седьмой десяток):
– Дорогая Малика, ты знаешь, что я тебя люблю. И скоро, наверное, отпущу тебя на волю…
При этих словах Малика фыркала и говорила:
– Дядя Асаф, я слышала это ещё тогда, когда называла вас папашкой…
Хазарин, будто не слыша Малику, продолжал:
– Скажу, почему я принял иудейскую веру… Но давайте начнём с того, почему я не христианин. Во-первых, если бы я исповедовал Христову веру, то не мог бы содержать вас, мои куропатки… Что такое христианство?… Когда я состоял начальником конной гвардии у кагана, на эту тему любил говорить с мудрецом из Византии. Много хорошего в этой вере, но слишком она долготерпима, добра и милосердна, она говорит о высшем предназначении человека, поэтому верит в воскрешение его плоти, и учтите, милочки мои, плоти праведников вместе с их душами… А разве праведен человек?! Как сказал в Библии Бог Адаму: «Проклята земля в делах твоих, при творении же всё было добро зело». Вот и искупает он свои грехи на этом свете, а то призовёт Господь Бог на Суд, и что тогда ему скажешь… Всемирный Судья меня бы обязательно спросил: «Асаф, торговал людской плотью?» «Торговал, - ответил бы, - не отрицаю». А как отринешь, когда он, этот Судья, всё про тебя знает… «Иди, - скажет, - Асаф, в ад огненный».
Магометанство даже, пожалуй, построже будет, оковы этой веры для человека при жизни куда тяжелее: то нельзя, то не моги, твори пятикратную молитву каждый день, соблюдай тридцатидневный пост месяца рамадана, плати налог закят, совершай паломничество в Мекку…
Вот и принял я иудейство. И особенно чту веру саддукейской секты. Очень она мне пришлась по сердцу. В Бога они тоже верят, но в такого, который человеку всё позволяет, и никакого он влияния на человеческие деяния не оказывает - ни на добрые, ни на злые. Сам человек волен избирать свои деяния и не надеяться на воскрешение из мёртвых, следовательно, его и на Суд никто вызывать не будет. Организатор этой секты Саддок учил, что нас не ожидает никакое вознаграждение за гробом, следует заботиться самому о своём земном благополучии… Сам Саддок был богатый человек, любил хорошо пожить… Саддукеи, ну и я, конечно, вместе с ними, стоят на древней, библейской точке зрения: «Смотри, предлагаю тебе ныне жизнь и добро, и смерть, и зло… Избери же жизнь, дабы был жив ты и потомство твоё…»
Вот так говорил владелец лупанара, а блудницы ему внимали.
Самая молоденькая из них, тоненькая, как тростинка, с длинными ногами и высокой грудью аланка, преданно заглядывая в глаза хозяину, мило проговорила:
– Папашка Асаф, а вы очень и очень умный человек…
– Дай Бог тебе здоровья, моя птичка, и богатых красивых клиентов.
И тут в поле зрения обитательниц лупанара попались Дубыня и Доброслав. Кожух у Дубыни был накинут на голое тело, из-под которого виднелась заросшая черными волосами грудь.
– Эй, - обратилась к нему Малика, - заходи, гостем будешь, а заплатишь - хозяином. Смотрите, какой он чёрненький, как блоха…
– Зайду, красавица. Только не сегодня, а завтра. И укушу!…
Доброслав недовольно пробурчал:
– Чего ты с ней заигрываешь?… Пошли.
Остановились у мраморной статуи Геракла, чудом сохранившейся от античных времён.
– Знаем мы теперь и то, что к подвалам можно попасть через крытый проход с другой стороны храма, а не ломиться через все двери… Видел, откуда принесли крестить ребёнка?