Нашествие
Шрифт:
Селена ощутила, как умер «альтруист». Включился второй. Непрерывная волна излучения «глаз геноцида» окатывала ее. Только не останавливаться! Скорее, держать перед собой адепта, спиной к стене… Они не будут стрелять из «глаз»: побоятся убить товарища. Магия тоже бесполезна, пока она прижимает к себе заложника.
– Все прочь! – выкрикнула Селена. – А то я убью его!
Ее глаза встретились с холодным взглядом эльфа-адепта. Готовит какую-то пакость, провалиться ей на месте! Выстрел, второй… Это кто-то из бойцов. Одна из игл парализатора вонзается ей в плечо. Больно, но нестрашно: яд парализаторов не действует на инферов. А вот вторая… адепт на ее руках как-то обмяк и осел. Эдемит побери! Селена, пытаясь поддернуть безвольное тело заложника вверх, на мгновение
«Не расплатиться тебе, Дмитрий!» – мысль промелькнула прежде, чем пальцы Селены сжали янтарную сферу «импульса».
Охранников было всего четверо: два бойца и два адепта. Остальные, по-видимому, остались наверху. Да и не надо было здесь больше охраны: из камер для магов абсолютно невозможно вырваться самостоятельно. Местное поле высасывает всю магию… Почти всю. Против Каладборга у него – кишка тонка. Да и магия адептов КУ действует – такова настройка поля.
Аллерия осталась за поворотом. Атаковал один Дмитрий. Мощь Каладборга легко отразила атаку адептов, а затем расшвыряла их и бойцов в разные стороны. Дмитрий не хотел убивать. Пока ледяная Сила его меча прижимала противников к полу, он достал парализатор и хладнокровно всадил в каждого по две иглы. Ладно, эти долго не доставят хлопот.
– Всё, – негромко сказал он Аллерии.
Эльфийка показалась из-за угла.
– Анкорнус здесь, – сказала она. – Но в этом подземелье десятки камер. Как ты найдешь его?
– ОН найдет, – молодой человек кивнул на сияющий синим меч. – Теперь я справлюсь. Уходи. Ты все равно не сможешь колдовать тут… Давай же, Аллерия! Я действительно справлюсь.
– Нет, – эльфийка упрямо помотала головой. – Я с тобой. Только вместе у нас есть шанс.
Он пожал плечами и двинулся вдоль стен… Пять минут… Десять…
– Есть! – Каладборг яростно вспыхнул. – Есть, – повторил Дмитрий уже спокойно. – Нашел.
– Только учти, там, внутри, поле еще сильнее.
– Понятно…
Чужая магия давила и на него, и на Каладборг, мешала, пыталась высосать силу, но не могла справиться… Пока не могла.
Аллерия озиралась. Плохие предчувствия резко усилились, а ее интуиция просто завопила об опасности.
– Берегись! – выкрикнула она в тот же миг, когда двумя крестообразными взмахами Каладборга Дмитрий развалил на части дверь в камеру Анкорнуса.
Боль… Она рвала Селену на части, выворачивала наизнанку, словно тасовала между собой мышцы и кости организма инферийки. Болело все. Даже волосы. Вибрировало все. Даже зубы. Отдача… Отдача от «импульса».
«Никогда больше, – подумала Селена. – Никогда». Она лежала в узком и темном коридоре. Усмирители остались позади. Те, что выжили. «Импульс» превратил Селену в практически неуязвимого берсерка на несколько минут, забрав за это добрый век жизни. Не так уж много для инферийки, но и не мало. А ощущения после него… Возможно, в камнедробилке и круче, но вряд ли намного. За эти несколько минут она пробила в строю усмирителей кровавую улицу, убивая и калеча всех, кто попался под руку, и ушла, проломив пару стен… Ушла далеко. Фора есть. Но отдыхать некогда. Надо подниматься и идти вниз, в подземелье, к Дмитрию. Теперь ей уж точно не выбраться в одиночку.
Анкорнус устал от ожидания и бессилия. Устал от одиночества и обреченности. Личу не надо было есть, пить, ходить в туалет. Его не навещал никто. От него ничего и никому не было нужно. Кроме одного. Чтобы он жил… Пока.
Какой-то шум в коридоре отвлек Анкорнуса от мрачных мыслей. Шум… Женский выкрик… и удар! Дверь в камеру рухнула. На пороге стоял молодой человек с заполненными льдом глазами и держал в руке Каладборг. Наконец-то…
– В тот день на площади Примирения погибли мои родители, ублюдок! – произнес парень с ненавистью.
– Я знаю, – устало произнес лич.
Его реакция, видимо, несколько удивила носителя Каладборга, так как он на мгновение задержал на нем взгляд. Только на мгновение.
– Тем лучше… У меня мало времени. Сдохни!
Стремительный синий росчерк Каладборга стал последним, что Анкорнус видел в своей второй жизни… Во второй и последней. Отделенная от тела голова лича покатилась в дальний угол камеры.
Разумеется, Дмитрий слышал крик Аллерии, однако остановиться не мог, так как должен был завершить то, зачем пришел. Он знал об опасности и сильно бы удивился, если б эдемиты не появились. Но Каладборгу нужна была пища и сила, ему самому – месть, которая, ввяжись он сейчас в драку с эдемитами, могла бы и не состояться. И еще ему было нужно, чтобы ушла боль. План эдемитов очевиден: поле в камере было жуткой мощи. Оно не в силах высосать Каладборг, но могло помешать ему применять боевую магию, чего, очевидно, и добивались эдемиты. Здесь, в камере, он был слабее, уязвимее, здесь его и собирались прикончить, бросив ему как кость жалкого некроманта. Да, лич был именно жалок. В своем теперешнем состоянии он вызывал больше презрения, чем ненависти. Ничтожная пешка в руках Лонгара Темного, а сейчас – эдемитов. Но эта пешка убила его семью и должна была умереть.
Дмитрий обернулся к двери раньше, чем голова Анкорнуса докатилась до стены камеры, но все равно опоздал: в коридоре было по меньшей мере полтора десятка эдемитов во главе с Пириэлом – более чем достаточно, чтобы справиться с ним. Особенно здесь.
Молодой человек метнулся к выходу, но отлетел назад, отброшенный полем «пресса», установленным эдемитами. Они не собирались выпускать его из ловушки, в которую столь успешно заманили. Они убьют его без всякого риска, придавив «прессом» к стене, благо в камере Каладборг не мог им противостоять. Пириэл издевательски расхохотался.
– Тебе конец, Рогожин! – в его голосе звучало злобное торжество.
Да, это – триумф! Каладборг у него, носитель магического меча сейчас умрет, месть свершилась, а на закуску – Аллерия. Эдемит держал стилет у горла эльфийки, но это был чисто театральный жест в расчете на Дмитрия: эльфийку он мог убить с любого расстояния даже не особенно напрягаясь. Здесь она была целиком в его власти.
Дмитрий почти физически почувствовал, как поле «пресса» начало надвигаться на него. Теперь он в полной мере мог оценить выдумку обитателей Верхнего Мира. Поле камеры, не позволявшее колдовать тому, кто находился внутри нее, не препятствовало внешнему магическому воздействию на заключенного. Вне камеры оно хоть и ослабляло магию, но все же не настолько, чтобы помешать таким зубрам, как собравшиеся здесь эдемиты. Так называемый односторонний подавитель магии. Можно было бы поаплодировать эдемитам, если бы не он выступал в роли заключенного. Сейчас поле прижмет его к стене так, что даже поднять меч будет затруднительно, а затем двое эдемитов зайдут внутрь и убьют его. Простенько, но со вкусом.