Нашествие
Шрифт:
— Чего это? — пробубнил мальчишка с полным ртом.
— Мы не знаем, откуда все это. В каком месте оно росло…
— Я одно яблоко еще в самом начале схавал. И Багрянец тоже. Оно как картоха, тока твердая.
Тачанка встала. Придавливая левой ногой педаль, Сотник перекинул правую через лавку, повернулся и глянул на курсанта.
— Ага, — кивнул тот, хлопая себя ладонью по животу. — Еще пару кусманов хлеба с мясом умял. Сухой хлеб такой, грубый… Кумысом запил, и хорошо.
— И в брюхе не бурчит?
— Не-а. То есть все ж таки бурчит, вроде как непривычное что-то сожрал, но не очень
Игорь решил:
— Ладно, дайте и мне тогда.
Хорек вытащил из сумки еще один ломоть мяса, клубень, отломал от краюхи кусок и протянул все это Сотнику. Тот положил снедь на деревянную полочку, прибитую к переднему борту тачанки, отпустил педаль — они покатили дальше.
Управление у машины было примитивным. Некоторое время назад, остановившись, Сотник осмотрел колеса, помял их и решил, что внутри нет воздуха — они целиком состояли из резины или, может, каучука. Вращаясь, при трении об асфальт шины громко шипели.
Он принялся есть. Мясо оказалось слабосоленым, а клубень напоминал вкусом недоваренную картошку, хотя и повкуснее. Не взирая на сильный голод, Игорь откусывал маленькими кусочками, тщательно пережевывал, глотал осторожно, прислушиваясь к ощущениям. Желудок воспринимал незнакомую пищу вроде как с удивлением, опасливо, но без паники.
Впереди дорогу рассекала трещина, заканчивающаяся проломом, полным щебенки и земли. Сотник наклонил рычаг, уходящий прямо в круглую дыру в полу — внизу заскрипело, и тачанка стала поворачивать. Качнулась, огибая трещину. Больше шестидесяти-семидесяти километров машина не шла, а если он долго давил газ, пытаясь расшевелить ее, двигатель за спиной придушенно хрипел.
Дальше дорога плавно поворачивала, следуя изгибу долины. Дальнюю часть не было видно за рощей старых акаций, и Сотник на всякий случай взял лежащее под бортом электроружье, положил на колени. У него еще был заряженный пистолет-дробовик (расковыряв один патрон, Хорек обнаружил внутри всякие железные штуковины — крошечные шарики, кубики, острые спиральки из оплавленного металла, короткие штыри и кружки, похожие на шляпки от маленьких гвоздей, причем все это было смазано какой-то подозрительной, неприятно пахнущей густо-желтой дрянью — стараясь не касаться ее пальцами, мальчишка выбросил картечь за борт). Хорьку дали нож, а Багрянец вооружился двумя пистолетами, которые подвесил на самодельных ремешках, вырезанных из плаща мертвого чужака. Курсант попытался надеть что-то из их шмоток, но лишь порвал цветастую рубашку в геометрических узорах.
Перед въездом в низину Багрянец решил испробовать один пистолет и, никого не предупредив, стрельнул по вороне, сидящей в кроне молодого дубка у дороги. Пистолет бахнул на всю округу, плюнув языком пламени и дыма. Ворону унесло вместе с половиной кроны, Хорек восторженно заорал, а Сотник чуть не свалился с лавки и в энергичных выражениях высказал боксеру все, что о нем думает.
Двигатель зарычал, потом хрипло раскашлялся. Сотник глянул на единственный датчик. Черт его знает, что тот показывает… Короткий железный цилиндр крепился к рычагу передач; на торце его был циферблат с какими-то значками по кругу — похожи на цифры, но с непривычными крючками и палочками, — и черная стрелка, сломанная на конце. Поначалу Игорь
— По-моему, солярка кончается, — сказал Игорь. — Если…
Слева раздались выстрелы, и он схватился за ружье. Позади засопел Хорек, заворочался Багрянец, ругнулся, вытаскивая пистолет из самодельной перевязи.
По вершине холма, оставляя за собой струю темного дыма, быстро ехал броневик с квадратной башенкой. Впереди бежали несколько фигурок, из броневика по ним стреляли. До тачанки донеслись приглушенные хлопки. Один из беглецов упал.
— Стреляй! — вдруг засопел сзади Хорек. — Стреляй, ты молнией его взорвешь!
— Ничего не выйдет, — возразил Игорь. — Далеко слишком.
Бегущие люди исчезли на дальнем склоне холма.
— Может батя там! Убегает от них, а ты…
Хорек рванул ружье из его рук, но Игорь не отдал.
— Тебе везде батя мерещится.
— Стреляй же! — мальчишка не слушал. — Ну чего ты не стреляешь?! Батю спасти надо!
Багрянец с Игорем удивленно смотрели на него. Хорька трясло, он сопел, сжимая кулаки. Мальчик снова дернулся к ружью в руках Игоря, но тот встал, подняв оружие повыше, и тогда с криком «Они батю убили!» Хорек бросился к Багрянцу, попытался схватить пистолет. Курсант, недолго думаю, толкнул его ладонью в лоб, и мальчишка упал на спину.
— Осторожней! — Сотник склонился над ним, чтобы помочь встать.
— Капитан, а эти, серые, и правда папашу его пришили? — спросил Багрянец.
— Не знаю, он так говорит. Схватили и в тачанку свою бросили, увезли куда-то.
Хорек оттолкнул его руку, сел, повернулся к борту и ткнулся в него лбом. И замер.
Багрянец покачал головой.
— Я ж говорил — псих шкет. Слышь, шкет? Ты псих!
— Сам ты! — невнятно откликнулся Хорек, не оглядываясь.
— Я-то — не, я ж не бьюсь как ты, и не ору… Ну с чего ты по тачке этой палить вздумал? Совсем дурак!
— Не дурак! Их убивать всех надо! Они Москву захватили, людей в плен берут! — мальчишка повернулся к ним. — Почему вы не стреляли?!
— Да потому что далеко, — рассудительно ответил Багрянец. — Да и вообще, вооружены мы слабовато пока. Сколько до клуба твоего еще, капитан?
— Рядом он. — Убедившись, что Хорек начал успокаиваться, Сотник опять повернулся к холмам. Броневик катил прочь, к центру Москвы. Небо в той стороне заволокло серым.
— О! — Курсант тоже увидел это. — Гля… Это ж над центром где-то, а? Да там пожарище нехилый, я даже гарь вроде чую. И канонада, слышите?
Горело и впрямь сильно — небо на юге потемнело. И словно приглушенные раскаты грома доносились с той стороны.
— Капитан, так сколько до клуба?
— Километров пятнадцать, наверное, — ответил Игорь. — Может, двадцать. Там заброшенный колхоз, клуб прямо на поле построили. Хотя эта телега не быстро едет, но скоро будем.
— Ну так поехали. А то я себя с этими пистолетами неуверенно как-то себя ощущаю… Какие стволы в клубе? Небось, ружья охотничьи?
Заводя мотор, Игорь покачал головой.