Наши дети
Шрифт:
– Превосходная работа, -повторил капитан-комиссар.
– От имени Российской Федерации, да что-там, от имени всего Человечества приношу глубокую благодарность. Твоя работа спасёт сотни, может быть даже тысячи жизней. Вместо того чтобы посылать вперёд ребят, командование теперь сможет формировать первые атакующие волны исключительно из киберов под управлением твой нейросети.
Капитан выдержал паузу.
Я делал вид будто пью остывший чай. Мне и правда требовалось срочно запить и протолкнуть в горло слишком большой кусок, откусанный от бутерброда.
–
– Почему виртуальная симуляция показывает, что в твоём личном присутствии нейросеть выдаёт от двадцати девяти до тридцати шести процентов прироста эффективности? Без тебя – меньше двадцати. С тобой – больше тридцати. Причём тебе даже не нужно ни отдавать команды, ни как-то участвовать в бою. Достаточно всего лишь находиться рядом. Как такое объяснить?
Наконец услышав вопрос, которого, я с таким трепетом ждал последние несколько дней, с тех пор как передал последнюю версию нейросети на тестирование и проверку, я странным образом обрёл спокойствие, допил чай, прожевал и проглотил откушенный кусок и только потом ответил: -Так было нужно.
– Поясни.
– Это способ добиться большей эффективности. Выжать из нейросети её настоящий максимум. Ей требовался объект для постоянного импринтинга, и я завязал его на свой образ. Методика новая, но уже проверенная. Её часто применяли в «Когнитивных Технологиях» в последние годы перед тем как на Луне всё это началось.
– Импритинг говоришь, -кивнул комиссар.
– Почему-то я тебе не верю.
– Верить или не верить – дело субъективное, -говорю я.
Он сидел передо мной и сейчас одним резким движением перегнулся через стол и зажал моё лицо в своих ладонях так, что я не мог и двинуться.
– Думаю - ты меня пытаешься обмануть. Думаю - без этого импритинга можно было вполне обойтись. Предполагаю, что ты страшно не хотел, чтобы твою нейросеть использовали, а тебя самого забыли и оставили на земле. Поэтому ты намеренно сделал так, чтобы тебя придётся взять с собой и посылать в первых рядах, пусть и в бронированной капсуле, чтобы только нейросеть знала, что ты рядом, чтобы дурацкий импритинг сработал резко увеличивая шансы на победу.
Я только и сумел, что пискнуть: -Зачем мне это?
– Предполагаю, ты надеешься вернуть свою семью, -проговорил комиссар, читая в моих расширившихся глазах как в открытой книге.
– А что мне ещё оставалось после того, как вы не выполнили обещание помочь в переезде моей семьи на Землю?
– я закрутил головой и вырвался у него из рук. Вернее, он сам перестал меня держать.
Я с вызовом уставился на комиссара и какое-то время мы с ним играл и в гляделки, в кто кого переглядит.
Никто не отвёл взгляда, но первым заговорил всё же он: -Версия с импритингом сойдёт для начальства.
– Это правда, -заверил я его.
– Конечно правда, -легко согласился комиссар.
– Но не вся, верно? Далеко не вся.
Я промолчал.
– На самом
– Ты понимаешь, что завязал на себя такой большой процент эффективности? Теперь военным придётся мучаться с тобой с одной стороны постоянно отправляя твою тушку на самые сложные участки, с другой следить чтобы с тобой, не дай бог, что-нибудь не случилось. А если лунары поймут, что к чему? Если тебя убьют, то всё, с концами? Ты понимаешь, что наделал, дурная голова? Завязал на себя десять процентов эффективности. Это такое преимущество…
Я упрямо молчал. Капитан сейчас не мог сказать мне ничего нового. Он только повторял мои собственные, по сто раз передуманные, мысли.
– Моя бы воля – посадил бы тебя за государственную измену за такие выкрутасы, -продолжил комиссар. – К сожалению теперь это в принципе невозможно. Ты и так постоянно будешь на передовой. Но скажи мне, разве оно стоило того? Разве не лучше было бы подождать пока мы освободим луну всё это время оставаясь в безопасности на земле и работая над другими видами интеллектуального оружия?
– Твоя контора уже один раз обещала вывезти мою семью, -напомнил я.
– И не выполнила своего обещания.
– Как мелочно и эгоистично, -покачал головой комиссар.
Огрызаюсь: -А я не нанимался в спасители человечества. И в герои-защитники земли тоже. Моя родина – луна и моя семья тоже – на луне. И я собираюсь как можно скорее к ним попасть. И это не обсуждается!
– Вижу, что не обсуждается. Попробую подать начальству твою версию с импринтингом. Но знай, что моё личное уважение ты потерял навсегда.
Комиссар встал и, ни слова не говоря, вышел.
Я допил противный холодный чай. Доел бутерброд с ссохшимся хлебом.
– Очень мне нужно твоё уважение, - произнёс я вслух.
– Особист фиговый. Кровавая гэбня. Держиморда. Две извилины и те от фуражки.
Но я знал, что обманываю себя, причём не очень-то и успешно. Прости меня, мой комиссар, но я слишком много раз предавал свою луну, когда молчал и ничего не предпринимал видя, как она превращается в то чудовище, которым стала сейчас. Предать жену и детей я не смогу. Твоя работа, комиссар, думать о том, как будет лучше для всех людей. Но у меня не такое большое сердце. На самом деле оно довольно маленькое, как у курочки. И полностью занято всего лишь четырьмя именами – моих детей и моей жены.
Мелочно и эгоистично.
Не буду даже спорить.
Жди меня Луна, потому что я иду к тебе. Ждите мои сыновья, жди дочь, жди жена – папа придёт и всё исправит. Жди поганец Полански и его пособники – вам не уйти от расплаты за всё то зло, которое вы сотворили, хотя любая расплата, любое наказание будет слишком малым, совсем недостаточным за ваши преступления.
Глава 15. Кое-что о пришельцах
Никем не любимый ребенок перестает быть ребенком: он лишь маленький беззащитный взрослый.