Наши ожидания
Шрифт:
– Я тут хочу объявление в газету дать, – произнес незнакомый женский голос.
Кира наконец взяла себя в руки и перевела взгляд от газеты на листок, положенный прямо перед нею рукой, три из пяти пальцев которой были унизаны кольцами с большими камнями красного, желтого и зеленого цвета. На листке кривыми печатными буквами было написано, что через неделю в городе открывается кафе под названием «Таверна» и что это кафе будет работать ежедневно с десяти утра до десяти часов вечера.
– Простите, – снова сказала Кира, пробежав глазами объявление, – вы хотите открыть кафе или таверну?
– «Таверна» – это название, – снисходительно произнес все тот же голос.
Кира подняла
– Я бы не стала давать кафе такое название, – вежливо произнесла Кира. – Дело в том, что кафе и таверна – разновидности одного и того же предприятия общественного питания. Это равносильно тому, если ресторан назвать «Столовой». К тому же слово «кафе» пришло к нам из французского языка, а «таверна» имеет итальянские корни.
Но женщина в черных очках и пальто цвета апельсиновых корок Кириных лингвистических экскурсов то ли не поняла, то ли не приняла, а потому твердо повторила:
– Кафе называется «Таверна». Так и на вывеске написано.
– Простите, – в третий раз сказала Кира, – а как вас зовут?
– Катерина.
– Так, может быть, стоит назвать кафе вашим именем? – дружелюбно предложила Кира. – Кафе «Екатерина». Мне кажется, это звучит достойно и благородно, не правда ли, Анна Антоновна? – обратилась она за поддержкой к бухгалтерше.
– Меня Катериной зовут, а не Екатериной, – сердито уточнила хозяйка «Таверны».
– Хорошо-хорошо, можно написать кафе «Катерина», – сказала Кира, – или таверна «У Катерины». Как вам?
– Хочу так, как на бумаге! – Несмотря на все Кирины ухищрения, женщина была непреклонна.
Поняв, что владелицу «Таверны» не переубедить, Кира отдала объявление Анне Антоновне, которая, рассчитав его стоимость, вернула бумажку Кире. Не успела Кира внести текст объявления в компьютер, как в комнату вошла Галатрея Марковна. Главный редактор выглядела спокойной и уверенной в себе женщиной, словно вчера ничего особенного в редакции «Болотинских вестей» и не произошло.
– Кира Игоревна, – произнесла Енютина, пристально вглядываясь в корректора, – я надеюсь, что у вас за все это время, что вы трудитесь в нашей газете, успело сложиться представление о журналистике.
– Успело, – кивнула головой Кира и тут же добавила: – В общих чертах.
– Как вам известно, вчера нас изволил покинуть господин Смородинов. Что ж, свято место пусто не бывает. Сегодня после обеда я позвоню в городской центр занятости. Может быть, мне кого-нибудь там порекомендуют… – Енютина сделала многозначительную паузу, знаменовавшую собой выпад в сторону непокорного журналиста, а также означавшую, что подобные потери вполне восполнимы – для чего же еще в Болотинске существует Центр занятости населения, как не для поиска подходящих для «Болотинских вестей» журналистов. – Пока же я прошу вас, Кира Игоревна, выручить родную газету в трудную минуту. Мы давно не давали на своих страницах ничего поучительного. Так вот, побывайте, пожалуйста, завтра в городском суде – там будет слушаться дело о финансовых махинациях директора спортивной школы. Узнайте, в чем именно его обвиняют, понаблюдайте за тем, как он будет себя вести и что скажет в свое оправдание, ну и попробуйте написать хоть что-то, отдаленно напоминающее статью… – тут Галатрея Марковна снова сделала многозначительную паузу, а затем торжественно завершила свою речь: – Вам предоставляется
Высказав данное распоряжение, Енютина с несокрушимым достоинством удалилась в свой кабинет.
– Это она назло Семену, – прошептала Анна Антоновна Кире из своего угла. – Говорят, ему на телевидении программу предложили вести. Информационно-аналитическую.
Кира в ответ лишь вздохнула. Итак, Галатрея Марковна решила предоставить ей шанс отличиться, а она вовсе не пришла в восторг от столь заманчивого предложения. И вот почему.
Кира Кузьмина никогда не стремилась стать журналистом и в газету попала, что называется, случайно. Еще в школе она мечтала не писать, а издавать любимые книги, и поэтому окончила книгоиздательский факультет, но так как в Болотинске за всю его историю не было ни одного издательства и чье возникновение не предвиделось в самом ближайшем (и даже отдаленном) будущем, то Кире пришлось устроиться на первое попавшееся место. И этим местом оказалась должность корректора в «Болотинских вестях». И пусть зарплата у нее была небольшой, Кира ценила свое место за то преимущество, которое оно ей давало. Это преимущество заключалось в том, что она могла спокойно предаваться чтению самых интересных книг в остававшееся от исправления чужих ошибок время.
Всю вторую половину дня Кира надеялась на то, что случится чудо: Семен передумает и вернется, и все опять пойдет по-прежнему; но к шести часам чуда так и не произошло – Семен не вернулся, и Кира отправилась домой.
Глава 3 Прялкины
Войдя во двор, Кира увидела, что напротив ее подъезда стоит машина с большим фургоном.
– Вот теперь Прялкины по-настоящему развелись, – сказала Кире стоявшая возле подъезда соседка, которая проживала на первом этаже.
Кира удивленно посмотрела на женщину.
– Они же мебель вывозят, – пояснила соседка, – чего раньше никогда не делали.
Прялкины жили на четвертом этаже и имели привычку разводиться, причем делали это с завидной регулярностью – примерно каждые полгода. Причина развода всякий раз оказывалась довольно прозаической – это была самая обыкновенная ревность. Несмотря на свой совсем не юный возраст, супруги Прялкины ссорились и разводились с горячностью молодых. Правда, развод их обычно длился не более двух недель и сопровождался лишь тем, что Маргарита Прялкина уходила от мужа с двумя чемоданами, наполненными одеждой. Более тяжелые предметы, вроде телевизора или мягкой мебели, пределы квартиры никогда не покидали.
Примирение супругов происходило опять же, как у молодых: сначала муж терпеливо ждал с букетом цветов жену возле крыльца здания, в котором она работала, и смиренно просил у нее прощение, через неделю Маргарита сменяла гнев на милость, и Прялкины, встречаясь после рабочего дня, принимались прогуливаться по соседним улицам или под окнами дома. «Дружат», – перемигивались между собой соседи. В конце второй недели Маргарита окончательно прощала своего мужа и возвращалась к нему со своими чемоданами.
– Не знаю, не знаю, – произнесла подошедшая к ним соседка со второго этажа, которая слышала эти слова. В руках женщина держала две большие хозяйственные сумки.
В это время грузчики, кряхтя и выражаясь не слишком высокопарно, пытались вытащить из узких дверей подъезда застрявший в проеме кожаный диван.
– И трех месяцев не прошло, – тихим ровным голосом произнесла соседка с первого этажа, решившая твердо держаться своей версии, – а они ведь на прошлой неделе как раз всю мебель сменили. И кухонный гарнитур с телевизором купили, и новую спальню взяли. Там одни зеркала высотой по три…