Наши в космосе (Сборник юмористической фантастики)

Булычев Кир

На группешник и обмен партнершами у нас все-таки духу не хватило. Если честно, так, пожалуй и желаний таких всерьез не возникло. Ведь подобные вещи не каждому по вкусу даже в мире полной свободы. А у нас вообще, как стало модно говорить в перестройку, другой менталитет. Многосторонне подкованные и сексуально продвинутые девочки не могли этого не почувствовать и ни на чем не настаивали. Мы на удивление быстро разобрались по парам. Никаких сомнений не было. Кеша

решительно завладел Веркой. Наденька ушла в каюту капитана, а я остался с Любашей. Выбор был окончательным и обжалованию не подлежал. Никто никому не завидовал, никто никого не ревновал.

О, как это было восхитительно! Лучше всего на свете. Сто парсеков людей не видать, если я вру!

А наутро с тяжелыми головами, но совершенно счастливые, мы втроем собрались за завтраком, встав по привычке в восемь. Девочки еще спали, и на кухне шел предельно откровенный мужской разговор. Примерно такой:

— Ой, мужики, у меня все болит!

— Нашел, чем удивить! На вот пивка.

— Слушай, а как она это… Ну, вообще!

— А вот так? Каково!

— А губами, губами что делала!

— Какими?

— Всякими! Твоя тоже?

— Ну, губами — понятно. Но руки-то у нее какие! Чтобы вот так руками!.. Я тащусь, братцы.

— Скажи честно, Кеш, у тебя такой еще не было.

— А я и говорю: никогда не было. А кстати, ты сколько раз, Димка?

— Восемь.

— А ты, Эдик?

— Семь.

— Черт возьми! Так и хочется сказать: «Брешете вы все, ребята!» Дык ведь и у самого то же. Фантастика, мужики. Чудеса!

Мы помолчали. Потом Димка сказал:

— А моя и там рыженькая…

— Иди ты! — не поверил Кеша. — Впрочем, у рыжих…

— Почему у рыжих? — не стерпел я. — У Любани тоже золотые такие кудряшки.

Кеше похвастаться было нечем и он заметил деловито:

— Значит, красятся, курвы!

— Да нет, вряд ли, — не согласился я.

— Точно, точно, — настаивал Кеша с видом знатока.

И тут послышался голос из его каюты:

— А кофе в постель?

Кеша откликнулся мгновенно. И мы с Димкой решили не отставать. Собственно, кофе был давно готов, а подносы и чашечки — дело минутное. Ну, и конечно, операция «кофе в постель» обернулась новой вспышкой страсти.

Потом было решено позавтракать как следует, всей компанией, за общим столом. Девочки ушли в душ, а Никодим занялся кухонным компом, вкладывая в составление программы не только всю душу, но и подключая к сырьевому блоку все продуктовые резервы корабля. Например, неведомо откуда возникли колумбийские бананы, финские сбитые сливки, ореховые хлебцы с Марселя-V и настоящий горячий шоколад по роттердамскому рецепту. Все это, уверял капитан, невероятно повышает потенцию.

— Коммунисты, ядрена вошь! — сказал я. — Солдаты партии! Маньяки вы сексуальные, а не советские офицеры.

— Оставь, Эдуард! У нас перестройка, —

отшучивался капитан.

А Кеша спросил:

— Неужели ты до сих пор думаешь, что это провокация?

— Не знаю, — сказал я сквозь зубы.

Я действительно не знал. Чем прекраснее было все вокруг, тем больше сомнений зрело в душе.

— Ты, может быть, думаешь, что они и Бардачёва выдумали? И перестройку? — продолжал допытываться Кеша.

— Не они, а ЦРУ, — назидательно, но с явной иронией поправил Димка.

А я опять сказал:

— Не знаю. И зря вы смеетесь насчет ЦРУ.

— Так ты бы запросил Землю по своим каналам, — разумно предложил капитан.

— Еще двенадцать часов связи не будет, — мрачно сообщил я.

— А по мне так и не надо никаких проверок. Я вчера у Верки минут пять бюстгальтер расстегнуть не мог. Замочек с браком. Такие, знаешь, только в одной стране делают.

— Точно, точно, а у Наденьки трусишки фабрики «Большевичка». Какая американка их оденет? Смеешься, что ли?

— Они — агенты, — процедил я, хотя уже и сам не слишком верил в это.

Не хотел верить. Но, черт возьми, был обязан!

Однако я до сих пор так и не вытянул из Любаши ни-че-го!

И впервые в жизни, ощущая интеллигентскую неловкость, слушал запись, сделанную в душевой, когда там мылись наши гостьи.

— Могучие парни, эти дальники, правда?

— Мосик — орел! Простоват, конечно, но опыт чувствуется.

— А Эдичка такой смешной, девоньки, я не могу!

— Не зря мне по «оральнику» одни пятерки ставили. Этот Казанова теперь от меня просто без ума…

— Слушай, а Эдичка-то сначала ни черта не понял, ну такой смешной, а потом когда я объяснила… Ой, девчонки, это же просто вампир!..

— Но главное, слышите, я сама сколько раз приторчала, бабы! Это вааще!

— Ну, еще бы, дорогая: коньяку нахлесталась, лапки в стороны и до полной отключки!..

— Ой, девочки, а завтра улетать…Может, плюнем на кооператив, останемся?

— На кооператив ты можешь плюнуть. Деньги — личное дело каждого. А вот из комсомола вышибут за срыв графика плановых мероприятий. Ты что, дуреха? Кто в этом году в партию собирался? Забыла уже?

— Да ну ее в баню, эту партию!

— Тише, Надюха! Соображаешь? Здесь же наверняка слушают, как и всюду.

— А и пусть слушают! Что я, своих ребят не найду в Комитете? Любаня поможет. Поможешь, Любаня?

Ну и все в таком же духе.

«Если они агенты, — устало думал я. — То это не просто суперкласс, а ультрасуперлюкс-класс. И значит надо сдаваться. О чем я, Господи? Ведь если так, то я уже давно сдался. С потрохами. И Партию продал, и Комитет за золотые кудри».

А потом прошло двенадцать часов, и появилась связь, но я не стал давать никаких запросов. Я только ребятам сказал, что да, есть подтверждение, чтобы они успокоились на мой счет. А сам я успокоился чуть раньше.