Насильники
Шрифт:
– Да что съ нею церемоннться, посторожилъ бы ее гд-нибудь ночъю и сдлалъ, что нужно, – пусть жидовка жалуется и доказываетъ.
– A я вотъ Фроську-то уломалъ, тоже артачилась, и отецъ грозилъ. A что взяли? – кукишъ съ масломъ! Онъ же воровать, да покрывай ему, да онъ же и артачится, сволочь этакая!
Такіе милые разговоры пришлось мн прослушать всю ночь. Какими беззащитными и униженными представились мн вс мстные обыватели, особенно бднота; если простые жандармы могли позволять себ такъ гнусно и безнаказанно насильничать надъ ними.
Когда Аппій Клавдій изнасиловалъ Виргинію, отецъ зарзалъ ее на улиц, и поднялся въ Рим великій бунтъ, который низвергъ децемвировъ. Позоръ Лукреціи стоилъ царства роду Тарквиніевъ и былъ начальнымъ моментомъ римской республиканской революціи. Поруганная честь сестры неаполитанскаго рыбака Мазаньелло потрясла величественную власть короля обихъ Сицилій. Лопе де-Вега, Лессингъ и Шиллеръ оставили намъ революціонныя трагедіи объ отцахъ, разрушаюшихъ тираннію абсолютизма, въ отмщеніе за своихъ поруганныхъ дочерей… Все это очень ярко, силъно, ослпительно-могуче, но было очень давно и очевидно, не въ нашихъ нравахъ. Россійскіе Виргиніи, Коллатины, Maзаньелло, Саломейскіе алькады, Одоардо Галотти и Веррины обладаютъ большимъ хладнокровіемъ и большею приспособленностью къ подлостямъ
Тамъ, гд поруганная честь женщины можетъ оставаться не отомщенною, нтъ общества, потому что общество начинается съ уваженія къ чести женщины и признанія за женщиною права на половую волю.
Въ стран, гд имются человческія группы, которымъ, на извстныхъ политическихъ условіяхъ, «всепозволено», нравственное разложеніе распространяется, быстрою заразою, отъ привилегированныхъ группъ этихъ, во вс слои общества. Воинъ, неистовствовавшій надъ злополучными подолянками или грузинками, уходя въ запасъ, не сниметъ съ себя, вмст съ аммуниціей, той презрителъной грубости, того безстыжаго одичанія, которыя!!!!!висаитала въ немъ временно потакаемая распущенность. И многія, многія грубыя и темныя силы, присущія неразвитому, полуинтеллигентному слою, представляющему собою, такъ сказать, подпочву русскаго общества, проникнутыя отъ воина завистью къ его порочной удали и увренностью, что порокъ, самъ по себ, не есть порокъ, и преступленіе есть не столько преступленіе, сколько веселое препровожденіе времени, и вся штука – лишь въ томъ, чтобы поставить свой грхъ въ условія безнаказанности. Солдатъ пронесъ въ народъ грамоту, которой обучила его служба. Но, если служба развращаетъ солдата, то солдатъ же, неминуемо, пронесетъ въ народъ и свой развратъ. И не даромъ преступленія противъ женской чести, чуть не эпидемическія въ послднее время, развиваются, преимущественно, въ служебной сред, тсно родственной съ отставною и запасною военщиною, дружественной съ полиціей и жандармеріей, каковы, напримръ, стали теперь кадры желзнодорожныхъ служащихъ. Въ особенности, на дорогахъ, значенія, такъ сказать, внутренне-стратегическаго, каковы вс, примыкающія къ Петербургу.
Изнасилованіе женгцины въ позд или на станціи желзнодорожными служащими, за послдніе годы, сдлалось настолько частымъ преступленіемъ, что – еще немного, и газеты начнутъ печатать подобныя сообщенія мелкимъ шрифтомъ, какъ пожарный случай безъ сбора всхъ частей или кражу на сумму не свыше 300 руб. Даже вдь и пресловутая золотовская исторія, которою, лтъ пять тому назадъ, открылся рядъ разоблаченій о «служебныхъ» покушеніяхъ на женскую честь, началась въ вагон, продолжилась на станціи и лишь кончилась въ полицейскомъ участк, при казацкой казарм. Развратъ въ русскомъ позд – дло настолько обычное, что, напримръ, я самъ, собственными своими ушаміи, слышалъ трижды на разныхъ линіяхъ, какъ путешествующіе бонъвиваны заказывали, безъ всякихъ церемоній, проводникамъ спальныхъ вагоновъ:
– Пошарьте-ка, любезный, въ позд, не найдется ли какой хорошенькой.
Одинъ разъ это было на участк Одесса – Кіевъ, другой разъ – на Варшавской желзной дорог, третій разъ – на Николаевской. Случалось и получать не мене откровенныя предложенія отъ поздной прислуги: не угодно ли, молъ? – въ сосднемъ вагон имется подходящій товарецъ, a мы рады стараться!.. Особенно, когда дешь на дальнее разстояніе. Сибирскіе курьерскіе позда проституированы до такого дловитаго постоянства, что промышляющія собою пассажирки являются, мало сказатъ, обычнымъ, – почти обязательнымъ придаткомъ къ прочимъ удобствамъ передвиженія. Гд мняется бригада, тамъ мняются и кочующія проститутки. Сибирь – районъ частыхъ фамильныхъ передвиженій; чиновники, промышленники, достаточные люди изъ политическихъ ссыльныхъ, то и дло направляются къ пунктамъ своихъ назначеній или перемщеній цлымъ домомъ, съ дтьми, съ прислугою. Я. самъ испыталъ восторгъ такого странствія, и одною изъ непріятнйшихъ подробностей его вспоминаю – постоянную необходимость ограждать няньку и горничную, – хотя об блистали гораздо боле честностью и добрыми нравами, чмъ красотою, – отъ охоты на нихъ чуть не всхъ мужчинъ въ позд. И посредниками все время являлись кондуктора, истопники и пр.
– Помилуйте! – сказалъ мн проводникъ позда, когда я выразилъ ему нкоторое недоумніе по поводу подобнаго бснованія. – Он у васъ – дуры какія-то. Недотроги, точно принцессы. Впервые такихъ вижу. Вдь это для ихней сестры – золотое дно. Иная, за девять дней пути, такъ оперяется, что въ Иркутскъ прізжаетъ богаче своихъ господъ.
Приблизительно то же самое разсказывали мн многіе одесситы о юго-западныхъ желзныхъ дорогахъ. При кондукторскомъ посредств, къ услугамъ пассажировъ, не робющихъ предъ опасностями амурной случайности, всегда находится или въ позд, или на станыіи отправленія «дама, потерявшая билетъ», «дама, y которой не достало денегъ на доплату», и тому подобныя, благовидно вуалированныя спеціалистки желзнодорожной проституціи. Ихъ берутъ, точно билеты въ касс: одна работаетъ до Жмеринки, другая до Раздльной и т. д. Еще боле удивителъна Царскосельская желзная дорога. Несмотря на то, что все ея протяженіе – не боле, какъ на часъ времени, ея вокзалы
Тамъ, гд существуетъ проституція, неразлучно выростаетъ и фабрикація проституціи: сводничество, соблазнъ, подкупъ, обольщеяіе, грубое насиліе. Все это нашло довольно подробное взображеніе въ моей «Маріи Лусьевой» и въ статьяхъ о проституціи, вошедшихъ въ настоящую книгу. Помимо книжнаго и газетнаго матеріала, въ основу названныхъ работъ легли, какъ «человческіе документы», личные опросы 98 проститутокъ явныхъ и тайныхъ, собранные мною въ 1896–1901 гг. У одиннадцати изъ этихъ женщинъ, то есть боле 11 %, въ паденіи, выбившемъ ихъ изъ условій трудового или буржуазнаго быта на рынокъ разврата, сыграло ршающую роль желзнодорожное или пароходное путешествіе. Къ сожалнію, при мн нтъ сейчасъ моего архива – для боле точныхъ данныхъ. Но помню, что изъ 11 три настаивали, что были жертвами насилія со стороны желзнодорожныхъ служащихъ или пассажировъ, при помощи желзнодорожныхъ служащихъ, a три погибли, опоенныя того же рода безобразниками на волжскихъ пароходахъ. Что нкоторые изъ послднихъ въ іюн и іюл превращаются въ плавучіе публичные дома, – кому же сей секретъ полишинеля неизвстенъ? Не лучше того и служебныя отдленія поздовъ, подъ командою иныхъ дошлыхъ оберовъ и согласной съ нимъ, дружной бригады. Во Владимирской губерніи фабричная двка жалуется на плохіе заработки, хочетъ ухать въ Москву. Ее отговариваютъ:
– На что подешь? У тебя, поди, и на билетъ-то не хватитъ?
– A на кой лядъ мн билетъ? – остритъ двка, – меня, за красоту мою, любой оберъ даромъ доставитъ въ служебномъ, – еще и пару золотыхъ въ Москву привезу… Теперь время ярмарочное!
Но все это – опять-таки, етиньи, «не наша сестра», – «безпастушное стадо» толстовскаго Митрича, двуногія овцы, которыхъ судьба падать по первому властному натиску человка съ начальственнымъ горломъ и въ свтлыхъ пуговицахъ. И, пожалуй, найдутся Стаховичи, которые борьбу и съ этимъ зломъ найдутъ «не спшною»: вдь, въ самомъ дл, не отмнить же движеніе по желзнымъ дорогамъ и рейсы пароходные изъ-за того, что время отъ времени тамъ погибаетъ глупенькая доврчивая двочка-пассажирка, здсь вовлекается въ развратъ опоенная баба… Въ признаніяхъ торговца живымъ товаромъ, изложенныхъ Жаномъ Лорренъ въ его «Florine», изъясняется очень подробно, какую огромную роль играетъ въ этомъ промысл вокзальная ловля прізжающихъ въ Парижъ провинціалокъ и какъ участвуютъ въ этой облав кондукторы поздовъ, еще въ пути намчающіе двушекъ, пригодныхъ почтеннымъ коммерсантамъ, и направляющіе ихъ по предательскимъ адресамъ «рынковъ блыхъ невольницъ». Можемъ ли мы съ увренностью утверждать, что подобнаго сообщничества не знаютъ наши желзныя дороги? Что касается вокзальной вербовки въ проституцію, то противъ нея, въ Петербург, напримръ, неоднократно принимались полицейскія мры, потому что она доходитъ до наглой откровенности и работаетъ en masse – въ т весеннія полосы, когда подходящіе къ столиц позда выбрасываютъ на дебаркадеръ тысячи новгородскихъ, псковскихъ, вологодскихъ, олонецкихъ, архангельскихъ чернорабочихъ «аравушекъ», съ холщевою котомкою за плечами, съ двугривеннымъ капитала, завязаннымъ въ угловой узелокъ платка, съ деревенскою свжестью лица и тла и съ весьма малымъ количествомъ мозга подъ черепною покрышкою.
Ho, если отъ «малыхъ сихъ» мы подымемся повыше, въ мягкія обстановки второго и перваго классовъ, то увидимъ, что и здсь приключенія, въ род обличеннаго Борецкимъ, далеко не невозможны, даже не исключительны. Пусть дамы, странствовавшія много и одиноко, вспомнятъ свои путевыя впечатлнія: почти y каждой встанеть въ памяти какое-либо – и не одно! – желзнодорожное или пароходное ухаживаніе, въ которомъ любезность такъ тсно граничила съ наглостью, что дам едва доставало такта, чтобы тянуть время безъ скандала, покуда не выручало ея появленіе какихъ-либо третьихъ лицъ. Правда, что бываетъ и наоборотъ. Существуетъ, напримръ, прелюбопытная порода кочевыхъ дамочекъ изъ пожилыхъ Еленъ, скучающихъ при вовсе дряхлыхъ Менелаяхъ, изъ старющихъ разводокъ, неутшныхъ вдовицъ и полудвъ, не обртшихъ мужа, – для которыхъ путешествіе по Волг – такое же систематическое средство избывать озлобленіе тлесное, какъ для ялтинскихъ и кисловодскихъ курортныхъ барынекъ – прогулки съ проводниками, но гораздо боле дешевое и мене огласочное. Правда, что на душу такихъ веселыхъ гршницъ приходится переложить много грха изъ той амурной наглости, что встрчаетъ и окружаетъ на русскихъ поздахъ и пароходахъ едва-ли не каждую одинокую и красивую пассажирку. Но, все же, вина путейскаго Адама не таетъ отъ извинительной ссылки на Еву, и яблочные соблазны ея, и безобразіе остается безобразіемъ, a подлецы – подлецами.
Я старый журналистъ, всегда жилъ въ тсномъ общеніи съ публикою, и на вку своемъ мвого принялъ конфиденцій. И, такъ какъ я много занимался женскимъ вопросомъ, то, преимущественно, удостаивался конфиденцій женскихъ. Много видлъ я женскихъ слезъ, катящихся изъ глазъ по щекамъ во время устной исповди, или расплывшихся, вмст съ чернилами, по бумаг исповди письменной. Словомъ, слезами меня не удивишь. Но одн нзъ самыхъ ужасныхъ слезъ, которыя я помню, падали изъ глазъ прекрасной женщины, – уже не слишкомъ молодой, лтъ за тридцать, матери семейства, съ хорошимъ общественнымъ положеніемъ, – пріхавшей ко мн въ 1898 году посовтоваться… куда ей бжать отъ семьи и любимаго мужа, чтобы скрыть беременность, невинно возникшую изъ приключенія, почти однороднаго съ дломъ Егоровой. Разница была только въ томъ, что «героемъ» явился контролеръ, воспользовавшійся ночнымъ одиночествомъ несчастной красавицы въ вагон перваго класса… Ну, что же было длать съ этимъ негодяемъ? Заявить жалобу станціонному жандарму? Составить протоколъ? Себ дороже. Насиліе – для женщины извстныхъ буржуазныхъ круговъ – несчастіе, съ которымъ она, въ современномъ обществ, можетъ раздлаться лвшь двумя способами: либо трагическимъ скандаломъ – убійствомъ и самоубійствомъ во вкус римской Лукреціи, либо скрывъ свой позоръ такъ, чтобы о немъ и подушка подъ головою не слыхала… Есть неповинные срамы, обличать которые не найдетъ въ себ гражданскаго мужества ни одна «порядочная женщина». A если найдетъ, то предразсудочная среда цломудренной буржуазіи, все равно, отлучитъ ее, какъ зачумленную овцу, и приготовитъ ей судьбу той «мадамъ Баттистъ», потрясающую трагедію которой разсказалъ намъ Гюи де-Монассанъ.