Наследие Артанов

Лихачев Всеволод

– Нашему обоюдному общению помогает лингвин, который живет у меня вот здесь, – она неопределенно покрутила пальцем у своего правого виска. – Или здесь. Временами он перемещается, ему тоже скучно долго жить на одном месте.

– Это еще что за зверь такой?

– Разумный симбионт. Вы и этого не знаете?

Я тактично промолчал. Теперь моя попутчица предстала передо мной в совершенно ином свете. Я смотрел на это милое личико, любовался безбрежной голубизной ее прекрасных широко распахнутых глаз, а сердце мое переполняла острая жалость. Господь мало того что сотворил это чудо блондинкой, так еще и позволил себе вдосталь поиздеваться над ней! Ну откуда, откуда, спрашивается,

взяться в этой маленькой головенке крупицам мозга, если в ней, ко всему прочему, еще и обосновался какой-то космический паразит, ползающий в черепной коробке туда-сюда как по Бродвею? Бедняжка.

– Ты не в курсе, планета, на которую мы сейчас летим, обитаема?

Она беспомощно пожала узкими плечиками:

– Не в курсе, но очень скоро мы это узнаем.

– А заранее никак нельзя?

– К сожалению, для того чтобы получить доступ к хранящейся в базе данных информации, необходимо перейти в режим ручного управления: автопилот полностью контролирует все системы гелиостропа, включая, кажется, даже систему жизнеобеспечения.

Очень жаль. Что ж, остается только ждать, пока поврежденная машина не выполнит свою задачу. Ждать и надеяться на лучшее.

Прошло минут пятнадцать, прежде чем динамики вновь заговорили, а сквозь стекла космического автомобиля я смог созерцать никогда не виденное ранее зрелище: приближение неизведанной планеты – крошечной голубой бусинки, плавающей в безбрежных глубинах космоса.

Впрочем, не такой уж она оказалась и крошечной. С каждым мгновением планета становилась все больше, наползая на нас, словно бульдозер на подлежащий сносу газетный киоск. Через некоторое время на ней можно было уже разглядеть материки и океаны, чуть позже – даже ниточки рек, венозными артериями опоясывающие и гряды величественных гор, и нескончаемые лесные массивы приятного каштанового оттенка.

– Смотрите-ка, город! Город! – Девчонка заметила его первой и теперь едва ли не прыгала от восторга в своем кресле.

Я же, раздосадованный, что прошляпил эту гигантскую уродливую проплешину на теле готовящейся нас приютить красавицы-незнакомки, сподобился лишь сердито насупить брови:

– Ну, город… Неизвестно еще, что нас там ожидает.

Реплика моя осталась без ответа. А зря. Между прочим, я был уверен, что чертовски прав. Эфир-то молчит. Никаких запросов, никаких разрешений на посадку. Даже я понимаю, что это совсем не нормально. Неужели существам, населяющим планету, абсолютно без разницы, что за корабль к ним приближается и с какими намерениями?

Гелиостроп между тем, порыскав по орбите, словно собака-ищейка, вдруг целенаправленно пошел вниз с такой скоростью, что завтрак, съеденный мною еще утром в придорожной забегаловке, начал настойчиво проситься наружу. К счастью, все на свете имеет и свое начало, и свой конец – падение наше сменилось плавным скольжением над древесными кронами, а затем прекратилось и оно, когда компьютер корабля без малейших сомнений бросил судно в образовавшийся просвет между ними.

– Все, вставайте, приехали.

Неужели? Я приоткрыл левый глаз и оценивающе осмотрел им кабину. Кажется, никаких повреждений нет, вынужденная посадка прошла вполне удачно.

– Как думаешь, мы далеко сейчас от города?

– Не знаю. Надеюсь, вы не собираетесь отправляться туда, потому что у нас очень мало времени. Я хочу, чтобы вы устранили неисправность и доставили меня наконец на Архарионну, как обещали.

– Да помню я, помню. Ладно, давай выбираться из этой дыры.

Демонстративно хлопнув дверцей, я вылез наружу, с опаской втянул через ноздри прохладный воздух. Вроде ничего. Свежестью пахнет, прелой листвой с тонким, едва уловимым грибным ароматом. Куда

ни кинь взгляд – повсюду буйство осенних красок, опавшие листья успокаивающе шуршат под ногами. Парадокс, но даже в увядании есть своя особая, ни с чем не сравнимая прелесть. Присутствует здесь и тихая, созерцательная грусть, и толика щемящей тоски, которые, смешиваясь с горьковатым запахом полыни, терзают, теребят душу, заставляя задуматься о чем-то более возвышенном, чем твое жалкое полурастительное существование. В такие минуты хочется ничего не делать, а просто стоять с закрытыми глазами, ощущая, как вокруг тебя происходит таинство уходящей жизни…

– Что с вами?

– Со мной? Ничего.

Я и не заметил, как она вышла. Наваждение внезапно исчезло, вспугнутое беспардонностью незнакомки.

– Тебя как зовут?

– Эльвианора. А вас?

– Илья.

– Хорошее имя. Сильное.

– Почему «сильное»?

– Не знаю. Сильное – и все.

Мне кажется или на нее тоже подействовало очарование осени?

– Оденься. Холодно.

Девушка послушно кивнула и вновь вернулась к гелиостропу. Через минуту она вышла, зябко кутаясь в тонкое одеяло из полупрозрачной материи.

– У тебя с собой даже свитера нет?

– Нет. Мой папа очень спешил, отправляя меня на Шимитар.

«Эльвианора…» – мысленно произнес я ее имя, как бы пробуя его на вкус. Что ж, звучит, пожалуй, даже лучше, чем «тупая блондинка» или «безмозглая космическая стерва».

– А кто твой папа, если не секрет, и почему он так спешил?

– Мой папа… не знаю, как правильно это объяснить. На вашем языке, кажется, есть схожее по смыслу слово, в какой-то степени отображающее его истинное общественное положение. Это слово «диктатор», если я не ошибаюсь. Правитель одиннадцати планетных систем и пояса тритауриевых астероидов. – Не обращая внимания на мое вытянувшееся от удивления лицо, она продолжала как ни в чем не бывало: – Мне кажется, что у него в последнее время возникли какие-то проблемы по работе… не знаю, он не говорил какие, но дело вовсе не в том, что я разбила фамильную вазу Драанской династии на приеме у посла Кардинавии. Это просто повод, понимаете? Повод!

Девушка едва не плакала. Я готов был поклясться, что еще чуть-чуть, пара-тройка невинных вопросов, и из глаз моей собеседницы ручьем потекут слезы.

– Я все понял, успокойся. Ну конечно же это повод. – Сам не зная, зачем я это делаю, прижал Эльвианору к груди, согревая ее теплом своего тела.

Удивительное дело: она даже и не подумала вырываться. Просто вздрогнула поначалу от неожиданности, а затем замерла, не смея пошевелиться. Словно птенец, выпавший из гнезда и поднятый руками сердобольной старухи.

– Поверь мне, все будет хорошо; хорошо, я обещаю.

Она не отвечала. Только прижималась ко мне все теснее, словно боясь, что я исчезну, испарюсь, растворюсь в этом разгуле осенних красок безвестной планеты, оставив после себя только постылое одиночество.

Так мы стояли довольно долго, пока внимание мое не привлек хруст сломанной ветки, прозвучавший в окружающей нас безмолвной тишине словно выстрел. Обернулся резко, всем своим естеством предчувствуя грядущие неприятности. Но нет, пронесло на этот раз – к нам приближалась не какая-нибудь там устрашающая инопланетная тварь с истекающей слюной зловонной пастью, а всего лишь забавный карлик с лицом обиженного мопса. Несуразный весь какой-то, скособоченный, вся морда в кожистых складках, да ко всему прочему, похоже, еще и горбатый. В правой руке у него было что-то зажато. Приглядевшись, я понял, что это довольно крупная ящерица красивого пурпурно-оранжевого оттенка, таращившаяся на меня с не меньшим интересом, чем и я на нее.