Наследие Белого конвоя
Шрифт:
Выкладки партизана выглядели очень достоверно и все больше начинали убеждать поручика Бельского в решимости идти другой дорогой: «А что, если утром ударит мороз и холод? Тогда вновь обрушатся тяготы преодоления, которые непременно еще грядут, если не делать нужных выводов и не быть идиотом, способным ради долга, и утративших свою актуальную силу приказов, идти на верную гибель, и вести за собой остальных, – рассуждал он, – Ведь до этого времени он не знал как подчинить себе значительную часть группы конвоя и куда следует ее вести. А вот теперь план созревал стремительно и быстро, оставалось лишь высказать публично свое мнение и тем самым завоевать поддержку многих офицеров, обрести единомышленников, вызвав тем самым столь необходимое ему своевременное брожение, и раскол в отряде. Внедрившись довольно успешно в свиту контрразведки адмирала Колчака,
– Господин штабс-капитан, – неожиданно для командующего, обратился он от имени офицеров, – в сложившихся обстоятельствах я бы счел предложение местного проводника разумным. Пробиваться всеми силами к Томску, возможно уже занятому «красными», рискуя опять же столкнуться с неприятелем где-нибудь в районе Колпашево, опрометчиво и безответственно. Команда истощена и обессилена, людям требуется отдых. Морозы вот-вот с новой силой обрушатся на нас и я, как, наверное, и многие, не уверен, что нам удастся обойтись без потерь на пути длинною в триста верст. Чем не вариант: привести себя в порядок, передохнуть в поселке и набравшись сил продолжить движение по тракту в сторону Енисея и Красноярска. Наверняка можно будет в баньке помыться и как следует отогреться на предстоящую долгую дорогу. По-моему, все без исключения были бы этому только рады, разве я не прав? – более чем убедительно завершил свою речь Бельский под явные одобрения собравшихся.
Вторя своевременному и рассудительному предложению, стали высказываться и другие, считая доводы поручика Бельского спасительными для всего потерявшегося в снегах отряда, до которого и дела-то никому нет:
– Правильно говорит, чего нам под пули идти, когда есть разумный выход из положения. Да и отдых с обогревом никому не помешает. Разве в этом нет логики, господа? – своевременно поддержал Бельского сослуживец.
– Верно, тут и спору нет. Идти нужно, пока нас вновь здесь не накрыли «красные», – высказался другой конвойный, давая понять и остальным, что многие согласны с мнением поручика.
Загомонили собравшиеся офицеры, одобрительно поддерживая внесенное предложение. Отчего бы не отдохнуть, не привести себя в порядок, скоро месяц, как в пути, осознавали трагичность положения многие из конвоя, да и больных, что в лежку уже четверо, кому как ни нам позаботиться об их здоровье. Всем грозит неминуемая гибель, если пренебречь появившейся возможностью. Главное выжить, требовательно выступали отдельные офицеры, а не идти напролом сквозь бури и морозы, не считаясь с собственной жизнью.
Внимательно выслушав позицию поручика и реплики, высказанные в поддержку вновь родившейся, схожей с саботажем, авантюры, Киселев распорядился увести арестованного, заключив ранее сказанное в жесткие рамки дозволенного:
– Кто Вам дал право, господин Бельский, так открыто и безответственно делиться планами движения отряда с откровенным врагом. Позвольте мне решать подобного рода задачи. Я готов выслушать ваши соображения по этому поводу, но будьте любезны изъясняться только в присутствии офицеров подразделения. Что касается меня лично, то я категорически против не выполнения приказа командующего Первой Сибирской армией относительно пункта нашего назначения. А им является не Красноярск, до которого вдвое дольше пути, а Томск, где по всем имеющимся сведениям расположены наши части и вести демагогию в отношении сдачи города считаю излишней и не позволительной. Это касается всех офицеров вверенного мне подразделения, без какого-либо исключения.
Гул недовольства нарастал и в голосах были слышны даже ноты раздражения к мнению командующего. Бельский не счел нужным возражать и сдержался, позволил высказать командующему свое, в корне разнящееся мнение. Полагая, что этим еще больше укрепит желание большинства отряда, идти в сторону Марьиной
Что-то явно не нравилось Киселеву в обстановке нервозности и вынужденных нравоучений в отношении подчиненных ему офицеров. Скрытая нотка разлада и несогласия с его позицией уже прозвучала и была более чем продуманной. Она отчетливо читалась на многих лицах и разрешение ситуации не в его пользу, сулило людям лучший выход из трудностей последних недель, лишивших многих мужества и сил.
– Я уже однажды, говорил всем присутствующим, – продолжил штабс-капитан, – что в сложившихся тяжелых обстоятельствах, не имею морального права, используя свое положение командующего конвоем, подчинять личный состав строгому и неукоснительному соблюдению Устава. Однако, к исполнению обязанностей конвоя и долгу офицера, беспрекословно следовать приказам своего командира, отношусь с предельной серьезностью. В создавшихся условиях никто не слагал ответственности за завершение возложенной на нас миссии. Вы носите золотые погоны офицеров, господа, и нам не до сантиментов. В откровенных высказываниях поручика речь идет о невыполнении приказа. Однако, любого рода принуждения вплоть до наказания были бы излишними. Я лично, считаю необходимым продолжить движение к Томску и выполнить поставленную перед нами задачу. Надеюсь, при любого рода разногласиях, мне будет предоставлена такая возможность и верные долгу офицеры последуют за мной. Честь имею, господа!.. – нервно высказался командующий.
Киселев отошел в сторону, чтобы немного успокоиться, прочесть карту и определиться с предстоящим маршрутом… Он никак не ожидал расхождения во мнениях офицеров с его взглядом. Чувствовался раскол, его неизбежность начинала просматриваться и все больше тревожить Киселева. Поэтому своим жестким решением, полагая что большая часть конвоя предпочтет все же достойный вариант развития событий, он в чем-то даже предопределил его. Однако ему суждено было ошибиться…
Разошедшиеся по сторонам сослуживцы, мало-помалу начинали вновь собираться группами, чтобы по возможности прояснить для себя; намерения командующего конвоем, и мнения несогласных с ним офицеров. Несмотря на наставления, многие все же не были согласны с жестким решением командующего. Хотелось высказаться в кругу равных по ответственности близких товарищей и найти некое общее мнение, а не идти сквозь Сибирские бураны на поводу ставших неактуальными, приказов командующих армий, не имеющих об их положении ни малейшего понятия. О каком-либо отступничестве от идеалов и приверженности Белому движению, речи не было; преданные делу и служению Отчизне офицеры, с доблестью готовы были продолжать терпеть лишения во славу Царя и Отечества, преследуя реальные цели. Решено было обратиться к поручику Бельскому, больше других разбиравшемуся в создавшейся ситуации, ссылаясь опять же на его инициативу, идти в сторону Марьиной Гривы. Пользуясь темным временем суток, ничто не мешало значительной группе офицеров уединиться; чтобы, «расставить все точки над i».
– Вы совершенно правы, господа, – объяснял создавшуюся ситуацию Бельский, – разве не ясно, что миссия по большому счету завершена и речь идет о наших жизнях, и поиске любых возможностей выхода из почти безнадежного положения, в котором мы все оказались. Продолжать движение на встречу противнику, я так же, как и вы, считаю абсурдным. Прежде всего командующий конвоем должен проявлять отеческую заботу о каждом вверенном ему офицере и не ограничиваться рамками только лишь устава и приказов.
– Да кто из нас ратует за нарушение устава? Нет таких!.. У нас один вопрос; где его человечность, с которой он как командующий должен подходить к подчиненным, учитывая губительное положение отряда, – высказал свое мнение один из обратившихся за разъяснением конвойный.
– Правильно, вот и я о том же!.. – продолжил осуществлять свой коварный замысел поручик Бельский. – Упрекать нас в несоблюдении кодекса офицерской чести, без учета мнений своих сослуживцев, может лишь одержимый личными целями и амбициями, командующий. И вести сейчас отряд на неминуемое столкновение с «красными», на бессмысленную и верную гибель, считаю безрассудством.
Чувствуя и слыша голоса одобрения, Бельский осмелился в тесном кругу офицеров, выразить свое кардинально разнящееся с Киселевым мнение и готовность, пользуясь услугами проводника, возглавить и вести группу единомышленников, в направлении Марьиной Гривы, и далее на Красноярск. Все присутствующие были единодушны во мнении и оговорив детали, решено было до полуночи хранить полное молчание.