Наследие Дракона

Вольф Дебора А.

И сегодня не самый худший день, чтобы умереть.

Однако где-то на задворках подсознания витала другая предательская мысль: Лучше бы я отправилась удить рыбу.

Сулейма храбро шагнула вперед и поморщилась, жалея, что не надела ботинки вместо сандалий. Ее ступни были жесткими, как старая кожа, но песок, за фик, был в этих местах

раскален добела. Она ушла в тень, надеясь, что здесь земля прохладнее. Но оказалось, что это не так, хоть Сулейму и пробрало порывом такого ледяного ветра, что руки покрылись мурашками, а кожа на затылке нервно натянулась. Проходя по полосатым черно-красным камням, девушка почувствовала, что воздух стал гуще и прохладнее. Смердело давнишней смертью, но и свежей тоже.

Поднялся ветер, закручивая мелких песчаных духов в издевательском маленьком танце у ее ног, как бы науськивая сделать еще один шаг навстречу смерти. Что-то странное витало в воздухе – ароматное дыхание или слабая нота мелодии, которая казалась Сулейме почти знакомой; а может быть, тень старой угрозы. Девушка прошла чуть дальше вглубь тени, отбрасываемой Костями, и запрокинула голову, как делает тарбок, чуя опасность. Имелось тут что-то пострашнее, чем исходившая от крупных хищников угроза. Что-то здесь не так.

Все это очень глупая затея. – На мгновение ее ум прояснился, и она вздрогнула. – Мне нужно убираться. Я должна немедленно уносить отсюда ноги.

Сулейма перенесла вес тела с одной ноги на другую, намереваясь развернуться и уйти, и забыть обо всех безумных причинах, побудивших ее забраться в такое место.

Где-то неподалеку раздался рев вашая:

Помоги мне!

Голос прозвучал у нее в голове, слабый и исполненный страха, – тот же голос, который она услышала на церемонии. Сулейма оставила размышления и побежала на звук. Воздух схлопнулся у нее за спиной, когда она промчалась мимо Костей и выскочила, моргая, на свет гаснущего солнца. Где-то там,

в дальнем и самом темном углу поляны прижимался к земле молодой вашай черно-золотистого окраса, похожий на обожженную статую. Пробивающаяся щетинистая грива и светлые клыки свидетельствовали о том, что особь не достигла еще и половины истинного роста. Горло и грудь вашая, как, впрочем, и песок в округе, были забрызганы яркой кровью. Одна из передних лап вывернулась под неестественным углом. Вашай с вызовом рычал на кучу камней, старых костей и обломков.

Он посмотрел на Сулейму, заглянул ей в самое сердце, и его мысли напоминали последние сладкие ноты утраченной мелодии.

Помоги мне, воительница! Китрен… Ты – моя. Моя. Помоги мне…

Ох, она чувствовала, как его сердце прокачивает кровь по венам; оно было мощным и верным. Воин-поэт, истинный друг, поющий песнь клыков и когтей. Он был ее светом в темном царстве, а она – его, и вместе они…

Поостерегись, китрен. Опасайся львиной змеи!

Стоило этой мысли прозвучать в голове у Сулеймы, как куча обломков зашевелилась и широкая, покрытая оперением голова львиной змеи поднялась высоко в воздух, заслоняя солнце. Она широко открыла пасть, демонстрируя ряды обращенных внутрь зубов, которые переливались ядом, набухавшим на острых, как иглы, кончиках и стекавшим длинными шелковистыми струями. Тварь подобралась к выходу из логова – и ее когти, похожие на черные серпы, скребли по костям и камню, когда чудовище выбиралось на поляну на двух длинных мускулистых конечностях.

Сулейма ахнула от ужаса.

Это был не крошечный младенец, а красно-бурая проклятая старуха-змея. Потрепанный и выцветший гребень с перьями поднялся и задрожал, а мешочки с ядом, которые располагались вдоль челюсти, набухли. Змея с длинным шипящим звуком набрала воздух в рот и издала истошный вопль.

Конец ознакомительного фрагмента.