Наследие Древнего. Том 2

NikL

Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.

Перья тарабанят по щиту, их очень много — настолько, что они полностью закрывают небо. Обзор нулевой, я ничего не вижу и кручусь на месте, пытаясь понять, с какой стороны ко мне подбирается братец.

Вш-ш-ш-ш.

Земля под моими ногами вспучивается, образовывается провал, из которого вылезает рука и хватает меня за ногу. На чёрных обугленных пальцах отрастают огромные ногти и впиваются в мою лодыжку, протыкают кожу. Ядовито-зелёная магия проникает в моё тело, вливается в мою кровь и разъедает меня изнутри.

Я буквально чувствую, как правая нога отмирает. Сначала до

лодыжки, потом — до колена, и всё выше, выше, выше. У меня не остаётся другого выхода, кроме как создать меч и отрубить себе правую ногу, — иначе магия Артура сожрала бы меня за пять минут.

Невыносимая боль.

Но я не собираюсь сдаваться.

Мы сражаемся в течение трёх часов. За это время Артур отрезал мне левую руку пять раз. А правую ногу — семь. Один раз мне удалось отсечь ему голову, но сделал я только хуже — Артур отрастил телу новую голову, а голове — новое тело, и, пока я не уничтожил копию, мне пришлось сражаться сразу с двумя братцами. Собственно тогда он и умудрился вспороть мне живот.

Обмотанный своими кишками, я располовинил Артура от плеч до солнечного сплетения, но моментально получил такой силы ментальный удар, что у меня мозг из ушей потёк.

На исходе третьего часа и я, и Артур еле стояли на ногах. Мы покачивались друг напротив друга и с ненавистью скалились. Ничья, как и всегда. Мы истощили свои магические запасы до дна, оставались лишь крупицы магии, да и те шли на то, чтобы поддерживать в нас жизнь.

Сейчас Артур скажет:

— Слабак, как и девять лет назад, ничего не поменялось.

А я отвечу:

— Слабак в нашей семье был всегда один, и это ты.

Потом к нам подойдут наши верные слуги, подставят крепкие плечи и потащат нас в разные стороны. Меня — в императорский дворец. Артура — к границе Султаната Мертвецов.

И Артур действительно открывает рот, но с его губ не успевает сорваться ни звука — его помощничек, этот ушлёпок Дангар, выныривает из-за ближайшего каменного уступа и вонзает здоровенный кинжал прямо Артуру в шею.

Что? Этот поворот настолько неожиданный и невероятный, что я теряю дар речи. Наши слуги никогда не вмешивались в наши битвы. Причин несколько. Во-первых, они погибли бы в первые секунды боя — им нечего противопоставить ни Артуру, ни мне. Мы — боги этого мира, и это не преувеличени. А во-вторых, знаменитая прорицательница Кассандра предрекла конец света, который случится, если Тёмного Властелина убьёт рука недостойного. Да, так и сказала: мол, родятся Золотые Близнецы, судьба которых стать Властелинами — Светлым и Тёмным.

Если слияние не произойдёт, Тёмный свихнётся и погубит мир. И сможет ему противостоять только Светлый, спаситель всея Земли. И Тёмного может убить только достойный — ну, очевидно, что его собственный близнец, Светлый, — а если кто-то нарушит предначертанное судьбой, то всё — гроб, кладбище, конец света.

Ну, и, конечно, проще простого догадаться, кто это такие — эти предсказанные Властелины, — если в Вавилонии живут два могущественных императора, Светлый и Тёмный.

Я не знаю, как исполнится пророчество, но уверен — оно исполнится, и никто не сможет этому помешать. Потому что Дангар пошёл против Кассандры, а ведь она никогда не ошибалась. Недоумок. Кретин. Захотелось, наверное, возглавить Артурову шайку? Так завидовал моему братцу, что решил предать

его самым отвратительным образом? Как хорошо, что мои советники служат мне верой и правдой, старательно выполняют все приказы и готовы за меня отдать жизнь, если придётся.

Артур хрипит. По его подбородку и шее льётся кровь, он падает на колени и царапает замёрзшую землю пальцами.

— И ты всерьёз надеешься убраться отсюда живым? — поинтересовался я у Дангара, наблюдая, как из-за его спины выступают трое его соратничков. Сегодня Артур почему-то пожадничал, взял всего четырёх прихлебателей. И те — крысы. — Ты обрёк наш мир на гибель и поплатишься за это.

— На твоём месте я бы не бросал слова на ветер, — хихикает Дангар. Вообще-то он огромный амбал с кулачищами, как голова младенца, но голос у него тонкий и звонкий, будто девичий. А ещё кудряшки эти золотые и голубые глазищи… Не верится, что такое недоразумение уродилось у обычной женщины. — Мы подготовили для тебя небольшой сюрприз.

— Наш славный император, — напевно тянет Моргана. Никто не знает, сколько ей лет. Кому-то она предстаёт старухой, а кому-то — девицей. — Разве три тысячи лет это недостаточно? Разве ты не хочешь немного отдохнуть?

Ридус косится на неё и коротко кланяется — он на весь мир известен, как самый вежливый бандит. Соблюдает все правила поведения, следует этикету.

— Милостивейший Государь, — говорит он, — прошу прощения за моих соратников. Мы просто хотели сообщить, что сегодня имеем честь…

— Завались, — перебивает его Владимир. Горбатый сухощавый старикашка. — Он сдохнет, чего перед ним распинаться? Перед зеркалом будешь речи толкать и наяривать от своего шикарного воспитания.

— Ты немного перепутал. Сдохнешь ты и твои дружки, — я тяжело дышу, у меня кружится голова, слух и зрение ухудшаются. Минут через пять я отключусь. Мне очень плохо, и, наверное, поэтому я ничего не чувствую из-за смерти Артура. Столько лет сражаться с ним, чтобы вот так…

Артур заваливается набок, с трудом переворачивается на спину и пялится в небо. Его грудь слегка вздымается, и только благодаря этому я могу понять, что он ещё жив.

— У меня неприятные известия, — я вдруг слышу тихие шаги за спиной и вкрадчивый голос, а следующую секунду кричу от боли.

Заторможенно опускаю голову и вижу, как из моей груди торчит остриё меча. Лезвие несколько раз проворачивается, превращая тонкий разрез в огромную дыру. Я оглядываюсь через плечо на своего первого помощника, Юджина, — а именно он держит меч и как-то ласково, по-отечески улыбается. А ведь я его действительно считал за приёмного отца и был уверен в нём, как в себе. Сколько раз он подстраховывал меня, сколько раз жертвовал собой ради Вавилонии и своего императора…

А сейчас он хладнокровно проткнул меня мечом. Строит извиняющуюся мину и поднимает руки, ладонями ко мне, словно сдаётся и просит о пощаде.

— Александр, ты всегда считал себя гениальным стратегом, но ошибался. Очень много лет подряд ошибался.

— Мы не можем вечно бояться! — с юношеским запалом воскликнул мой самый молодой советник — Борис — и стукнул себя в грудь кулаком.

— Бояться? — я не понимал, о чём он толкует. — Я заботился о гражданах Вавилонии, оберегал их от зла и… Я сдерживал Артура и противостоял Творцу, чего бы им бояться, если их защищал я?