Наследие Луны
Шрифт:
Роулинз вышел за дверь, осмотрелся и достал предмет, прихваченный из стола. Это был маленький цифровой фотоаппарат. Настроив автоматическую фокусировку, преподобный взял крупный план испуганного и посиневшего лица офицера. Сделав снимок, Роулинз еще раз посмотрел на одного из сотни охранников, работавших на него.
– Ваши услуги в моем доме больше не потребуются.
Он вернулся в кабинет и закрыл за собой стеклянные двери. Гнев совершенно выветрился. Проповедник посмотрел на только что сделанный снимок и удовлетворенно кивнул сам себе: неплохо.
Положив фотоаппарат на стол, снял телефонную трубку, нажал на
– Отдел безопасности. Андерсон слушает, – раздался голос.
– А, мистер Андерсон, – сказал Роулинз, продолжая рассматривать изображение. – Тут с одним из ваших людей произошел несчастный случай. Прямо у моего кабинета с западной стороны дома. Думаю, нужно вызвать скорую. Естественно, как можно тише. Кажется, он поскользнулся и упал. Замечательно. Нет, меня не беспокоить. У меня куча незавершенных дел.
Роулинз положил трубку и еще раз улыбнулся, глядя на снимок мертвого охранника. Наконец выключил фотоаппарат и убрал его в стол. Задвигая ящик, он заметил маленькую черно-белую фотографию, которую положил туда несколько месяцев назад, собираясь поменять рамку, да так и забыл. В миллионный, наверное, раз преподобный смотрел на себя сорокапятилетней давности. На снимке рядом с ним был изображен отец, темноволосый мужчина в форме подполковника сухопутных войск. Форма была начищена до блеска и сидела так ладно, как только мог сделать портной. Ни мальчик, ни отец не улыбались. Они стояли перед древним, похожим на замок строением, которое явно видело лучшие дни.
– Тысяча девятьсот шестьдесят пятый, – пробормотал Роулинз.
Это старое, похожее на замок здание было вовсе не замком. Каменное чудище возвели для того, чтобы держать там людей, а отец его служил в том сказочном месте привратником. Стражник с ключом, переходившим от нации к нации.
Сэмюел положил черно-белую фотографию назад и задвинул ящик. Да, в далеком 1965 году его отец был привратником – именно так события дня сегодняшнего касались преподобного Роулинза.
Ключи привратника открывали и закрывали подземные камеры немецкой тюрьмы Шпандау.
Джек Коллинз и Сара Макинтайр стояли на широком крыльце скромного дома, чуть в стороне от Фламинго-бульвар, и ждали, когда им откроют. Коллинз в прошлом был виртуозом скрытных диверсионных операций, совершил бессчетное количество вылазок в тыл противника, и Сара никак не могла взять в толк, почему встреча с бывшим начальником, сенатором Гаррисоном Ли, заставляет его нервничать.
Джеку невыносимо было смотреть, как уходят люди, которых он ценит и уважает. Сара, миниатюрная девушка на голову ниже полковника, взяла Коллинза под руку. Оба были в гражданском: полковник – в классической синей рубашке, Сара – в белой блузке и зеленой юбке. Оба чувствовали себя неуютно без форменных синих комбинезонов группы «Событие» или хотя бы пустынного камуфляжа.
Официально Джек и Сара были временно прикреплены к подразделению 5656. Коллинз возглавлял обширную службу безопасности, отвечавшую за охрану всех археологических раскопок, ценных находок и не менее ценных хранилищ, а Сара, лейтенант сухопутных войск, руководила отделом геологов. Именно сенатор завербовал их, и за эти годы они сильно к нему привязались – не хуже Элис Гамильтон. Так же, как и Элис, их тревожило здоровье Гаррисона Ли.
Левая створка двойных дверей
– Добрый вечер. Как поживаете?
– Сносно, Джек. Заходите, не стойте на жаре, – сказала она, пропуская гостей в просторный, но скромно обставленный дом.
Джек уже бывал здесь – то заглядывал на ужин, то просто заходил поболтать с Ли за жизнь. Вместе с Найлзом Комптоном он время от времени отрывался от работы, чтобы держать сенатора в курсе дел на базе группы «Событие». Для бывшего сенатора и генерала УСС эти визиты значили гораздо больше, чем он признавался Элис.
– Сара, не поможешь мне на кухне? А Джек пускай пока поболтает со старым гризли.
Сара, улыбнувшись, посмотрела на Коллинза.
– Иди, Джек, – подтолкнула его Элис. – Он в приподнятом настроении: его радуют такие дни. Кстати, он настоял на том, чтобы я пригласила на ужин еще и Найлза: говорит, ему нужно что-то со всеми вами обсудить.
Джек посмотрел вслед Саре и Элис, затем повернулся и пошел по длинному коридору одноэтажного дома. По дороге Коллинзу не попалось на стенах ни единого сувенира: ни личных фотографий, ни чего-нибудь, что показывало бы, что у сенатора и Элис есть личная жизнь, да еще и совместная. Стены украшали прекрасные снимки пустынных закатов, и именно сейчас Джек осознал, что идет по дому, какие обычно показывают в рекламе: пластиковые фрукты на столе в гостиной, а вся посуда аккуратно расставлена по буфетам. Приближаясь к спальне сенатора, он также подумал, что ни сенатор, ни Элис не считали это место своим домом, особенно учитывая, что, начиная с 1946 года, они почти каждый день находились под землей, на базе группы «Событие». Их настоящий дом там, под пустыней Невада и авиабазой «Неллис», а не эта деревянная клетушка.
Полковник остановился перед дверью сенатора, глубоко вдохнул и постучал.
– Ну? Долго телиться будем? Входи уже, – раздался изнутри ворчливый голос.
Джек повернул ручку и заглянул внутрь, чувствуя себя маленьким мальчиком, который зашел в кабинет отца и оторвал его от работы. Сенатор стоял у открытого окна и смотрел на пустыню, раскинувшуюся за домом. Наконец он обернулся и с улыбкой посмотрел на Коллинза. Джек молча кивнул. Сколько раз он сюда ни приходил, видеть массивного сенатора в пижаме и халате было по-прежнему непривычно.
– Не смейся, полковник. Это все происки злой мачехи: спрятала одежду. Говорит, нечего мне утруждать себя еще и одеванием.
Джек вошел в комнату и протянул руку. Ответное рукопожатие вышло на удивление вялым. Он вспомнил, как сенатор первый раз приветствовал его четыре года назад и как его поразила мощная хватка девяностолетнего старика. Небо и земля. Коллинз выпустил его руку и быстро перевел взгляд на спальню, как будто сенатор умел читать мысли. Единственным, что бросалось в глаза, была большая полка, а на ней – что-то вроде коллекции шляп, в частности фетровых.