Наследие Ноя
Шрифт:
Робен сцепил зубы, вспоминая жуткую картину. Арт нахмурился, дослушав его рассказ. «Это непохоже на стихийный бунт», – подумал он, допивая остатки эля. – «Убийства, поджоги, призывы к восстанию. Кто-то все организовал». И Робен словно услышал его мысли.
– Я вот еще что заметил, продолжил он, кивая бармену на пустой стакан. – Они сидели и ждали не просто так. Я думаю, они ждали своего главного.
– Главного? – спросил Арт, вливаясь в толпу.
– Ага, – закивал Робен. – Ими руководил мужчина. Во время демонстрации выступал громче всех. Голос сильный, громогласный. Словно знал, что
В баре повисла тишина. Картина нарисовалась яркая и неприглядная. Наконец, кто-то из шахтеров хлопнул ладонью по столу.
– Ну, с Лорисентом такое не пройдет, – сказал он решительно. – Сюда сначала попасть надо. У нас великий город, отстоявший свою независимость в двух битвах. Мы не сдадимся так просто. Этому длинному придется попотеть.
Остальные, зацепившись за его слова, как за надежду, шумно подтвердили сказанное. Арт в задумчивости постучал по столу пальцем. Он видел, как Робен незаметно помотал головой, горько усмехнувшись в стакан. «Они тоже так думали», – прочитал по его позе Арт. И в его груди что-то сжалось от этой мысли. «По сути, Саттор погубили сами его жители. Достаточно было искры, чтобы разгорелся пожар», подумал Арт. И если это так, то и Лорисент ждет та же участь.
Он кинул деньги на стол и под шумок вышел из бара. Сунув руки в карманы кожаной куртки, которая сменила жесткий мундир, Арт неспеша побрел к дому.
После дневного ливня океан утихомирился и только вальяжно покачивал на волнах пришвартованные к пристани лодки. Горела луна желтым мягким светом, мерцали звезды. Арт перевел взгляд на город.
Отсюда, с берега океана, с самой нижней точки Лорисента, город был виден как на ладони. Зажигались окна Старого и Верхнего района, горели фонари возле здания Совета, подсвечивая фигуру основателя. Линия огоньков освещала и Стену, этого огромного спящего великана, защищавшего город на протяжении тысячелетий. Арт хмыкнул. Он вспомнил, как Арил в одно время бредила Стеной, пытаясь разгадать ее тайну.
Однажды, лет в четырнадцать, она даже наткнулась на какие-то отметины на камне в основании Стены. Скорее всего, это просто были следы древних моллюсков или водорослей, но Арил придерживалась другого мнения. Она тщательно перерисовала все символы, потом неделю копалась в книгах по истории Лорисента и донимала библиотекаря в школе, пока не пришла к грандиозному открытию. Ткнув в камень пальцем, Арил серьезно сообщила Арту, что это дата основания Стены.
– Сто двадцатый год! – торжествующе сказала Арил, уперев руки в бока. – Я смотрела по книгам. Раньше так обозначали цифры. Вот, посмотри. Этот символ, похожий на половинку круга, значит сто, а эти крестики обозначают круглое число. А так как их два, значит это двадцать.
«Тогда и проснулась ее страсть к истории?», – подумал Арт, вспоминая этот эпизод с улыбкой. – «А ведь, похоже, она и правда узнала год основания Стены. Почти тысячу четыреста лет стоит этот каменный монстр».
Арт медленно побрел к дому. Ему не хотелось вспоминать прощание с Арил. Ее признание все портило. Словно теперь
Глава 5. Тот, кто все потерял
Месяц Расцвета, 1575 год после Второго потопа
– Давайте, парни, не подведите меня, – доносится голос командира. – Мы должны быть наготове, если что-то пойдет не так. Нам приказано стрелять, если толпа станет неуправляемой.
– Уже нет сил сидеть здесь, – бурчит сбоку Люк.
Виктор молча потёр шею. Шлем натирает, и пот льет градом, но он сидит за баррикадой, держа наготове винтовку. Приказ есть приказ. Они лучшие бойцы во всем Локине, и обязаны быть лучшими во всем. Напряжение нарастает ежесекундно, и он кожей чувствует надвигающуюся неуправляемую опасность.
На площади перед зданием металлообрабатывающего завода не остается свободного места. С каждой секундой толпа разрастается, лица людей смазываются, слившись в единое возмущенное лицо. Виктор видит транспаранты с обжигающе-красной надписью: «Отказываемся быть рабами!». Видит лица женщин с опухшими от слез глазами, яростные взгляды мужчин и юношей, сжимающих кулаки. Они все пришли за справедливостью, которой в этом городе не может быть.
– Мы требуем отмены рабского труда! – заскандировала толпа.
– Жители великого города Локин, – громогласно объявил командир гвардии. – Просим вас разойтись мирно.
– Пусть выйдет этот трус губернатор! – взвыла толпа. – Пусть ответит на наши требования!
Виктор напряженно вглядывался в толпу. Он увидел, что у многих рабочих в руках появляются молотки и кирки. На первый план выступил ряд возмущенных мужчин, неумолимо надвигаясь на баррикады. Забастовка стремительно перетекала в восстание, агрессия перекидывалась от одного человека к другому, заражая всех без разбора – женщин и мужчин, стариков и детей.
С глухим стуком в баррикаду врезается камень. За ним еще один. Теперь они сыплются почти без остановки. Виктор чувствует, как один из камней чиркает по шлему, и невольно вздрагивает.
– Сейчас пойдут, – шепчет Люк.
Вчерашний мальчишка, он глядит на вопящую толпу с нескрываемым ужасом. Затем спускается ниже за баррикаду и снимает шлем, вытирая пот со лба.
Люк оказался прав – толпа двигается вперед. Из нее выбегает парень с повязкой на лице, размахиваясь и кидая в баррикады зажигательную смесь. Гул скандируемых лозунгов перекрывает животный вопль. Виктор поворачивает голову, и все происходящее замедляется. Он видит каждую деталь.
Как солдат, стоявший совсем рядом с ними, за мгновение превращается в горящий факел. Бежит прямо в толпу, крича не своим голосом. Пробежав несколько метров, он падает на брусчатку. Виктор видит, как скукоживается на нем одежда и кожа, обнажая красное мясо. Его тянет вырвать и он закрывает глаза, сдерживаясь.
Толпа на мгновение замирает. Но гул нарастает снова. Теперь они ликующе кричат. Виктор открывает глаза в тот момент, как другой мужчина снова зажигает бутылку со смесью. Остальные забастовщики бегут на солдат с улюлюканьем и угрожающими криками. И уже не разобрать, кто из них кто.