Наследие проклятой королевы
Шрифт:
Глушков уставился на клинок и пистолет. Не хотелось умирать, но, похоже, выхода не было. Связи с представительством пока нет, так как его ещё не отремонтировали. Спецназа нет. Дронов над головой тоже. Неужели, действительно остаётся только погибнуть в бою?
Молчание первым нарушил смазливый юноша в красном, который хлопнул африканку по плечу и показал в сторону профессора и его спутницы.
— Ну и чего ты ждёшь? Я же дал тебе возможность отомстить проклятым халумари, поправшим твою честь и выставившим тебя дурой перед вождицей.
— Это не тот халумари, — пробурчала африканка.
— Да
— Но у них демоны, — неуверенно ответила чёрная воительница.
Профессор быстро обернулся. Разве наёмница и громила не вместе?
— Кто?! — прокричал юнец и сплюнул на землю. — Эти глупцы? Они помешаны на кодексе легиона старых богов. И без договора со смертными или другими богами не нападут на вас.
И тут басовито заговорил громила, стоящий за спиной профессора и Констанции. Лишь Артём и его спутница отделяли великана от более, чем двух десятков, наёмниц. Голос был сильным и низким, как гул дизельного двигателя на холостых оборотах. Казалось, даже ставни на окнах домов подрагивали от этого звука.
— Я ел крохи силы с чужого стола, но не нарушал договор между светом и тьмой. Я жрал мелких духов, как люди жрут кислые лесные ягоды в голодный год, но чтил кодекс. Я мыкался по закоулкам мирозданья, как крыса по свалкам и подворотням, но не нарушил договор с нанимателями, даже когда те были мертвы. Мне эти окаянные лошади, которых пришлось подчищать после созданного впопыхах на коленке проклятия павшей и ныне запретной гильдии криворуких и бестолковых волшебниц, они поперёк горла стоят, как рыбья кость. Я за них получил всего сто абискойнов. И даже пришлось лезть в осиный улей к халумари, чтоб прирезать тех кобыл, что они притащили со своей родины через волшебную нору. Я воин, а не вор.
Проф уставился на громилу, который остановился совсем рядом, но нападать не собирался. Получается вот эти двое и прирезала участников конного эксперимента.
А демон продолжал:
— Я чту слово Небесной Пары, и потому не убью никого из вас, даже когда этот пришлый из-за тебя может не донести прошение о том, чтоб мы могли выйти из мрака и стали полноправными, пусть и младшими, но богами.
Демон зловеще улыбнулся.
— Но вот Лоскутку закон не писан.
Профессор почувствовал, как демон подцепил его и оторвал от земли, как хватают ребёнка, а затем повернулся спиной, заслоняя от наёмниц. Одновременно этим толкнул Констанцию в проулок, в сторону демонессы.
— Огонь! — раздался запоздалый крик паренька в красном. Загрохотали мушкеты и пистолеты, залязгали арбалеты. Пули и болты с глухим стуком выбивали пыль и каменную крошку из стен домов, с влажным чваканьем попадали в спину демона. Проф чувствовал себя Джоном Коннором, которого защищал киборг-убийца.
Демон сделал шаг в сторону, и мимо него пронёсся словно локомотив, наклонивший голову бык. Животное вломилось в отряд наёмниц, как шар для боулинга в стоячие кегли. Раздались крики и вопли. Выстрелы стали беспорядочными, а вскоре и вовсе смолкли.
— Я вас сам порву на куски! — заголосил юнец в красном.
Демон выпустил Глушкова, отчего проф, не ожидавший
— Бегите! Та, кого вы ищите, не в цитадели ордена, а в дворцовом храме Небесной Пары на молебне.
Артём не успел опомниться, как увидел испуганное, но решительное лицо Констанции.
— Бежим! Не стой столбом!
Замелькали стены, двери, окна, горшки с цветами, перепела в оконных клетках, вывески лавок, растерянные горожанки и горожане с корзинами. В стороны разбегались громко лающие собаки. Пару раз хрустнули под ногами черепки и раздавленное яблоко.
У профессора совсем уже поплыло перед глазами. В ушах стоял стук сердца. На губах почувствовался солоновато-кровавый привкус, а к горлу подкатила тошнота. Он до сих пор бежал только потому, что за руку тянула Констанция. Один раз пришлось прижаться к стене, пропуская спешащий десяток храмовой стражи. Наверняка спешащий туда, где были замечены демоны.
— Магистрат! — быстро протараторила волшебница, когда десятница со звериными глазами замедлила шаг и смерила подозрительным взглядом остановившихся, дабы хоть немного перевести дыхание, Артёма и Констанцию. Стражница с ничего не выражающим лицом кивнула и стала догонять своё подразделение.
— Побежали, — потянула Глушкова за руку магесса.
И снова мелькал городской пейзаж. Опомнился профессор только тогда, когда узенькая улочка внезапно кончилась, и виду открылась большая, украшенная фонтанами, цветочными клумбами и белоснежными статуями площадь. Венцом композиции был громадный готический храм, не уступающий в великолепии собору Парижской Богоматери. Отличался он разве что количеством шпилей и громадным круглым витражом, где изображалась во всём великолепии Небесная Пара, глядящая на идущих по площади людей со снисходительной улыбкой, с какой любящие родители наблюдают за неразумными, неуклюжими и чумазыми, но столь любимыми чадами.
Никто не остановил их, когда вошли в слегка приоткрытую дверь. Говорят, эти двери открыты всегда и для всех. Внутри пафосно играл орган, впрочем, не заглушающий сильного женского голоса, читающего нараспев молитву.
— Надо подождать, — произнесла Констанция, постаравшись оттянуть профессора в угол храма, туда, где стояли послушницы в серых рясах.
Профессор хотел уже сплюнуть имеющую вкус крови слюну, но сообразил, что уже в храме, и через силу сглотнул. Перед глазами снова поплыло, отчего Артём чуть не упал. Но зато начал возвращаться рассудок.
— Нет, — покачал он головой, — нет времени.
Профессор сделал глубокий вдох, задержал дыхание и зажал рукой сильно коловший левый бок. Староват для таких пробежек. Пусть земная медицина и помогла ему выглядеть на тридцать с большими копеечками, но ему всё равно было шестьдесят. Возраст не обманешь.
Профессор выдохнул, снова вдохнул, застонал и направился в сторону молящихся, вырвавшись из хватки волшебницы. Глаза начали бегать по присутствующим, выискивая преподобную мать. А в зале собралось около сотни человек. В основном вставшие на колено храмовницы, но среди них были и монахини, и богато одетые дворянки с мужьями. Все держали на уровне груди руки, сложенные в знаке Небесной Пары. Все со склонёнными головами.